Тамара Пикулина - Семь миров: Оракул [СИ]

— Что же вы раньше не спросили? — искренне удивляясь, задал встречный вопрос юноша. — Эта история вас тоже касается!

Марсий широко разулыбался, покраснел и с выражением стал рассказывать все, что случилось с ними за эти годы. Он не упустил ничего, говорил живописно, показывая свою историю театральными жестами. Он рассказывал о титане, рычал волком, прыгал тигром, плясал дикими танцами земных обезьян, прорывал руками пространство, проходя сквозь магические туннели, изливал душу, рассказывая о том, как впервые страстно и беспощадно полюбил. Он рассказал даже про союз Оракула. Призвал Вепря вступить в союз, и следовать по пути мира и добра.

Его слушали на одном дыхании, восхищаясь и сочувствуя.

— Мы нашли чудо-планету! Да! Я искал её всю жизнь. Мне не верили, считали сумасшедшим, а я нашел, — прибавляя и убавляя интонацию, полупьяным языком завершал юноша. — Они не верили, а я их спасу. Всех спасу! Всех! И вас! — громко выкрикнул юноша.

Последняя фраза разнеслась резонансом по всему металлическому помещению, вызвав дрожь у стен.

— Это очень хорошо, Марсий. Правда. Ну, а все-таки, нас интересует конкретное место. Где? — настаивал доброжелательный голос капитана.

— Далеко. Лететь год. Путь сложный, на пальцах не объяснишь. Очень красивое место. Самое прекрасное! Мы все оттуда — и ты, и я, — говоря шепотом, словно сообщая на ухо заветную тайну старому другу, произнес Марсий. — Мы хотим перевести туда всех людей из Семи миров. Города скоро рухнут, миры падут, но мы, мы будем жить вечно. Вечно! Слышишь меня? — самодовольно произнес Марсий.

Вепрь настороженно смотрел на юношу, если бы он не знал о действии наркотического вещества, непременно бы принял историю за сумасшедший бред, но учитывая, что препарат был предназначен обличать истину, слова тулонца заставили всерьез задуматься.

— Нам нужны точные координаты этого места! Цифры! — направлял тулонца Вепрь.

— Карта в моей голове. Атла умеет ее читать! — произнес юноша, словно хвастаясь, и разулыбался.

— То есть, ты хочешь сказать, что без тебя на ту планету нам не добраться?

— Да! Я очень-очень нужен, — самодовольно произнес Марсий и, неожиданно для всех, затянул ту самую песню, которую слышал у людского племени, воспроизведя все слова неизвестного ему языка.

Контрабандисты переполошились, но никто не решался подойти и закрыть певцу рот. В поведении Марсия не было ничего угрожающего, и, проникшись к нему симпатией, они позволили ему веселиться, потешаясь непосредственностью своего пленника.

— Я отвезу вас туда! Я подарю Вам дом! Только отдайте мне Атлу! — завершил он.

Задумчивость и настороженность прочитывалась только на лице Вепря. Поднеся руку к виску, он неспешно водил по нему пальцем, словно у него разболелась голова, затем встал, вытянувшись в полный рост, и призвал своих людей подойти ближе к себе. Под мелодичные завывания Марсия, вся свора сгруппировалась вокруг Вепря и довольно громко стала что-то обсуждать на гинейском языке.

Юноша даже не пытался вслушиваться в содержание. Его мысли в эту минуту целиком и полностью были отданы Атле. Ему казалось, что она стоит рядом с ним, и, оборачиваясь вокруг себя, он стремился её увидеть, но никак не находил, отчего искренне расстраивался.

Контрабандисты решали, как применить услышанную информацию к дальнейшим действиям и как поступить с пленными. Марсий заворожил всех своим рассказом, вселив веру и радость. Нацелившись лететь на эту загадочную Голубую планету, прихватив с собой Марсия и Атлу в качестве навигатора, им не терпелось увидеть описанный мир своими глазами. Вариант предупредить остальных не рассматривался. Вылет планировался на утро и требовал подготовки. Громко огласив свою волю, Вепрь приказал вернуть юнца в камеру.

Марсий почувствовал, как его хватают под руки и вновь куда-то ведут. На этот раз никто не стал надевать на его голову мешок. Он видел все словно сквозь густое розовое желе и был абсолютно счастлив. Дорога выбивалась из-под ног, а туманные дали коридоров раздваивались и расстраивались, превращаясь в призрачные тени. Ощущая сильный прилив энергии во всем теле, сопровождаемый приподнятым настроением, юноша стал подпрыгивать, вырываясь из рук, подпевая и пританцовывая.

Пятерым, окружавшим его, с трудом удавалось удерживать разбушевавшегося юношу. Марсий был очень силен в эту минуту, непомерно для одного человека, и если бы эта сила проявилась как агрессия, с ним бы не смог справиться уже никто.

Вынудив контрабандистов подпевать себе, юноша продвигался по коридору довольный, сильно веселя выскакивающих на шум людей. Картина, изображающая танцующего Марсия, ошеломляла несоответствием этому гиблому месту, вызывая недоуменный смех. Кто-то стал пытаться повторить его немыслимые движения, кто-то подражал пению, кто-то просто наблюдал и радовался. Под громкие аплодисменты, крики сбежавшихся на звуки космических бродяг Марсия препроводили обратно в камеру.

Ёнк и Хет были ошеломлены, переняв Марсия с рук на руки у контрабандистов. Еще долго они не могли успокоить его, удерживая за руки и за ноги. Енк заметил след от укола и угадал, что тулонца накачали фикстроидом. Они отпаивал его водой до утра, удерживая в вертикальном положении, не сводя глаз.

Проснувшись через неопределенное время с сильной головной болью и неприятным чувством тошноты, Марсий увидел перед собой недоуменные лица Ёнка и Хета. С трудом приподнявшись с холодного пола, он вытянул перед собой онемевшие руки, которых практически не чувствовал. Медленно перебирая затекшими ногами, он добрался до угла, и, усевшись на каменный куб, облокотился на стену спиной. Не помня ничего из случившегося с ним вчера, он стал мучиться чувством вины за неведомый проступок. К этому чувству его побуждали осуждающие взгляды со стороны друзей и смутные образы из прошлого вечера.

— Ну как ты, дебошир? — с уместным сарказмом донеслось от Ёнка.

Каждое слово отдалось в тяжелой голове Марсия пронзительной болью, и, прокашлявшись, он, хрипя, ответил:

— Бывало и лучше.

— Ну-ну…

После произнесенных слов он постепенно стал оправляться от амнезии, вспоминая события вчерашнего дня и чувствуя, как к его бледному лицу приливает кровь от стыда за свои поступки.

— Да уж! Таким я тебя еще не видел! Ты напоминал красный заплутавший метеор, ошпаренный с одного конца. Видел бы ты себя, когда эти отморозки привели тебя назад в камеру. Ты со всеми расцеловался, разобнимался, пожелал приятных снов и не хотел заходить в камеру. Даже мне пришлось помогать тебя затаскивать. Эти ребята еще долго не отходили от аквариума, наслаждаясь твоими дикими танцами и сумасшедшими криками. Откуда столько силы взялось? — смеясь, рассказывал Ёнк. — Ты со своими признаниями даже ко мне лез. Все хотел с каким-то Карием познакомить.