Светлана Тулина - Стенд [СИ]

«Вот тебе, детка, красная шапочка и ведерко, сходила бы ты за водой. Только, знаешь, ты это… поосторожнее там. Не расплескай. Да и колодец все-таки принадлежит волку-людоеду… Который на ужин предпочитает малолеток в красных шапочках. Я знаю, что у тебя есть пулемет, но ты его дома оставь, и гранаты тоже, и кинжал не трогай. И вообще с волком поосторожнее там, мне он сильно дорог, не порань ненароком».

Что ответить на это?..

Аликс ограничилась тем, что иронически отдала честь. Хотя ухо кольнуло так, что даже в глазах потемнело — Чип был не согласен с ее сдержанностью и всеми доступными ему силами намекал на то, что если ему дадут право голоса, уж он-то выскажет этому типу…

Аликс шла по коридору, улыбаясь насмешливо и легкомысленно. Шедший навстречу санитар принял эту улыбку на свой счет, приосанился, хотя и с некоторой опаской, улыбнулся в ответ. Она скользнула по нему взглядом заинтересованно. Даже, кажется, подмигнула, чем довела до состояния, близкого к восторженной панике. Она не заметила его. Она вообще сейчас ничего не видела, шла и на окружающих реагировала на автопилоте.

Она думала, делая это так, как умеют только эриданцы.

Десятки, сотни, тысячи вроде бы никак не связанных между собой событий мелькали калейдоскопом, выстраивались цепочками, тут же рвались, разлетались брызгами и снова выстраивались — уже в другой последовательности. Миллионы абсолютно разрозненных мелочей. Ни на что вроде бы не влияющих. Незаметных.

Неважных…

Чип, конечно, умница, но он слишком молод и прямолинеен. Чересчур быстро выносит суждения и принимает решения. Эриданцы же не торопятся никогда. Во всяком случае — не торопятся в их понимании этого слова.

Чип не понимает одной существенной детали — Енни, конечно, кю. Причем не просто кю, а именно что ки кю. Но — не дурак. И пусть он не знает о ее самурайстве, — хотя это тоже спорный вопрос, а точно не знает ли?! — но про фильтров он знает отлично, в колледже это как раз его тема была.

Неспроста он. Мог бы ведь и сам, с легкостью мог, координатору его уровня призвать к порядку зарвавшееся чадо, пусть даже и рыцарством балующееся — да как две тропки выпрямить. Даже общую плетенку нарушать не придется.

Не стал. Что — не смог? Вряд ли. Скорее, не захотел. И тут возникает резонный вопрос — почему?

Сложные проблемы из разряда взаимоотношений отцов и детей — или же ему необходимо, чтобы именно она?.. Стоп. Енни, хрыч старый, не хотелось бы думать, что это просто твоя очередная попытка из уже изрядно поднадоевшей серии поползновений на тему матримониальную… Не удалось самому — так хоть через сына, так, что ли?.. Да нет, вряд ли он всерьез может рассчитывать, что она попадется в столь примитивнейшую ловушку.

Тогда — что?

А на бастардов, между прочим, опять подняли цену…

И, если Ки Кю не врет и не ошибается — у нас имеется не просто Рыцарь, а Рыцарь, вышедший на Большую Охоту. Давненько не было у нас этой самой Большой Охоты, подзабывать уже стали, расслабились…

Значит — опять будут костры. Если Большая Охота завершится удачно для Ордена — кубик не бросать, будут. Хотя нет, костры они уже пару веков как не используют, они же теперь гуманные стали, просто смертельная инъекция, а кремация уже потом.

Бастарды, мать вашу! И папочек тоже, заодно. Наплодили, понимаешь, а воспитывать некому, бегай теперь…

Потому что за кем, кроме очередного бастарда, очень не вовремя осознавшего и тут же попытавшегося использовать налево и направо основную свою силу, может начать Большую Охоту молодой и очень честолюбивый рыцареныш?

Впрочем — это все потом. Пока имеется куда более насущная проблема. Главное — близкая. И почти неожиданная. Вот она, рядышком, на площадке первого этажа…

На площадке первого этажа стояла Джесси.

Аликс спасла быстрота реакции.

А так — место Джесси выбрала идеальное, немного слева от лифтов, с того края площадки как раз просматривались обе лестницы и дорожка, ведущая к черному ходу, а парадный вообще был как на ладони. Выучка у девочки неплохая, ничего не скажешь.

Джесси была одета в голубые форменные брюки какого-то санитара, имевшего несчастье и глупость с ней повстречаться, а у больничного халатика отрезала рукава и подол, превратив его во вполне приличную рубашонку. Рюкзачок на левом плече дополнял картину. Она стояла почти неподвижно, двигалась только рыжая голова на напряженно вытянутой шее, обшаривая глазами входящих-выходящих.

Она явно ждала, и Аликс даже догадывалась — кого.

Черт. Вот тоже — проблема…

А может быть, старый перечник прав, и пришло время завести ученицу?

Она отпрыгнула назад и вверх. На восемь ступенек. Был бы кто на лестнице — удивился бы. Возможно. Хотя — от эриданцев и не такого ожидать можно, они же непредсказуемы.

Вышла на второй этаж. Тронула пальцем клипсу.

— Чип, соедини меня с доком… Енни, где моя девочка?

— Спит. Я ее успокаивающими под завязку накачал, пусть расслабится. А что — передумала?

— Енни, если ты спустишься в холл первого этажа, то очень удивишься. И не могу гарантировать, что приятно. Поэтому спускайся не один. А в следующий раз повнимательнее, пожалуйста, отнесись к выполнению моих заказов…

Она не стала слушать, что он ответит. Не стала и ждать в коридоре второго этажа. Окна этого коридора были бесполезны, поскольку выходили во двор. Аликс прошла мимо столика дежурной, читавшей толстый журнал и не обратившей на нее ни малейшего внимания, завернула за угол. Открыла дверь общей палаты.

Жажда деятельности — вот как этот рефлекс называется. Очень трудно устоять на месте, если не уверен, что поступаешь правильно.

Она практически ничем не рисковала — было время обеда, все ходячие сидят в столовой, а если уже и поели, то наверняка гуляют по дворику, напоминающему тюремный, но все-таки дворику, там есть трава на газонах, деревья, скамейки и даже фонтан, а двери туда открывают лишь на пару часов как раз после обеда, так что все, способные передвигаться…

Таких в палате было, если судить по пустующим койкам, девятнадцать человек. Похоже, ее угораздило завернуть в муниципальное отделение, они всегда на перегородках экономят.

Девятнадцать пустых коек. И одна — занятая.

Впрочем, вряд ли этот один представлял собою хоть какую-то опасность. Он и на месте-то находился сейчас лишь из-за полной неспособности передвигаться самостоятельно не то что по коридору, но даже и в прикроватных окрестностях. Больше всего он напоминал распятую мумию, весь, с ног до головы, запакованный в пластиковый заменитель кожи и растянутый на распорках специализированной кровати. От него за версту разило смертью и разложением, хотя изобретатели пластиката клялись, что он не пропускает запахи.