Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

Мужчина вернулся на свое место в круге.

«Значит, и я должен сказать, что был другом Джемиса? – подумал Пол. – И взять себе что-то из его вещей?» – Он видел, как поворачивались к нему лица. От него ждали именно этого!

Напротив Пола поднялся еще один мужчина, подошел к груде, поднял паракомпас.

– Я был другом Джемиса, – сказал он. – Когда патруль застал нас у Гнутого утеса и меня ранили, Джемис отогнал нападавших и раненые смогли спастись. – Он вернулся на свое место.

И вновь лица обернулись к Полу, он читал на них ожидание и потупил глаза. Кто-то ткнул его локтем и прошипел:

– Ты хочешь погубить всех нас?

Еще одна фигура поднялась из круга напротив. Когда лицо ее очутилось на свету, Пол узнал свою мать. Она взяла из груды платок.

– Я была другом Джемиса, – сказала она. – Когда Дух духов вложил в сердце его правду, он удалился, сохранив мне сына.

Она вернулась на свое место.

Полу припомнилось это презрение на лице матери тогда, сразу после поединка: «Ну, как тебе нравится быть убийцей?»

И вновь все лица обратились к нему, он почувствовал страх и гнев в этих людях. Перед умственным взором его промелькнул отрывок из ленты «Культ мертвых», которую дала ему когда-то мать. Теперь он знал, что делать.

Пол медленно поднялся на ноги.

Вокруг облегченно вздохнули.

Подходя к центру круга, Пол чувствовал, как уменьшается его собственное «я». Словно бы он потерял там какую-то часть себя. Он склонился над вещами Джемиса, взял бализет. Задев за что-то, запела струна.

– Я был другом Джемиса, – прошептал Пол. Слезы жгли его глаза, он заговорил громче: – Джемис научил меня тому… что… когда убиваешь… платишь за это. Жаль, что я не знал его ближе.

Не глядя, он пробрался на свое место в круге, опустился на камни.

Рядом прошелестел чей-то голос:

– На его лице слезы!

Вокруг кольца послышалось:

– Усул жертвует влагу мертвому!

К его мокрым щекам прикасались пальцы, вокруг благоговейно шептали.

Услышав голоса, Джессика ощутила глубину случившегося, поняла, сколь немыслимы слезы для фрименов. Она сосредоточила мысли на словах: «Он жертвует влагу мертвому». Слезы были даром миру теней. И они были священны, вне всяких сомнений.

Ничто еще на этой планете не вбивало ей в голову мысль о ценности воды с такой силой. Ни торговцы водой, ни иссушенная кожа туземцев, ни конденскостюмы и водная дисциплина. Перед ней теперь оказалась субстанция драгоценнее прочих – сама жизнь, переплетенная с символикой и обрядами.

Вода.

– Я трогал его щеку, – прошептал кто-то. – Я чувствую дар.

Сперва эти прикосновения пальцев к лицу испугали Пола. Он стиснул холодный гриф бализета, ощущая под ладонью струны, а потом он увидел лица людей позади, их округлившиеся от изумления глаза.

Наконец руки исчезли. Погребальный обряд возобновился. Но теперь вокруг Пола оставалось небольшое пустое пространство. Словно люди, выражая свое уважение, отступили поодаль.

Обряд закончился негромким напевом:

У ног Стилгара оставался тугой мешок. Нагнувшись, он положил на него ладони. Кто-то подобрался поближе, согнулся у самого его локтя. В тени, отбрасываемой капюшоном, Пол разглядел личико Чани.

– Джемис распоряжался тридцатью тремя литрами, семью драхмами и тремя тридцать вторыми долями драхмы принадлежащей племени воды, – сказала Чани. – Благословляю ее теперь, в присутствии сайидины. Эккери-акайри, эта вода, филлиссин-фолласи Пол-Муад'Диба! Киви акави, не более, накалас! Накелас! Измеренная и сочтенная, укайр-ан! Сердцебиениями, джан-джан-джан, друга… Джемиса.

Внезапно наступило полнейшее молчание. Чани обернулась к Полу, наконец она произнесла:

– Там, где я пламя, да будешь ты углем. Там, где я роса, да будешь водою.

– Би-ла кайфа! – хором произнесли все.

– Пол-Муад'Дибу назначена эта доля, – сказала Чани. – Да сохранит он ее от случайности и небрежности – сохранит ее для племени. И да будет щедрым во время нужды. А когда придет время, передаст ее на благо племени.

– Би-ла кайфа, – отозвался отряд.

«Воду Джемиса придется принять», – подумал Пол.

Он медленно поднялся, подошел к стоящим и стал рядом с Чани. Отступив в сторону, чтобы не мешать им, Стилгар осторожно взял из его руки бализет.

– На колени, – произнесла Чани.

Пол стал на колени.

Взяв его за руки, она прикоснулась ими к бурдюку с водой, к его гладкой поверхности.

– Эту воду доверяет тебе племя, – сказала она, – Джемис оставил ее. Владей этой водой с миром!

Она встала, потянув за собой Пола.

Стилгар возвратил ему бализет, протянул ладонь другой руки, на которой оказалось несколько металлических колец. Разные по величине, они по-разному же отражали лучи светошара.

Чани взяла в руку самое большое кольцо, надела на палец.

– Тридцать литров, – объявила она. По одному она перебрала остальные, поясняя Полу и подсчитывая: – Два литра, литр, семь водных знаков по драхме каждый, один водный знак в три тридцать вторых доли драхмы. Всего – тридцать три литра, семь целых, три тридцать вторых драхмы.

Она подняла палец с кольцами, чтобы Пол мог его видеть.

– Принимаешь ли ты их? – спросил Стилгар. Сглотнув, Пол кивнул:

– Да.

– Потом, – сказала Чани, – я покажу тебе, как завязывать их в платок, чтобы они не звякнули, когда не надо. – Она протянула руку.

– Ты не… возьмешь их на время себе? – спросил Пол.

Чани удивленно поглядела на Стилгара. Тот, улыбнувшись, проговорил:

– Пол-Муад'Диб, иначе Усул, еще не знает наших обычаев, Чани. Возьми его водные знаки до удобного времени, пока не научишь его носить их.

Она кивнула, вынула из одеяния ленту и быстро нанизала на нее кольца, разделяя их сложными узлами, потом, поколебавшись, опустила их в сумочку под одеждой.

«Я сделал что-то не так», – подумал Пол. Вокруг посмеивались, улыбались… обратившись к своим предвидениям, он догадался: «Предложить женщине водные знаки – значит посвататься».

– Хранители воды, – провозгласил Стилгар.

Шурша одеждой, отряд поднялся. Вперед шагнули двое мужчин, подняли бурдюк с водой. Стилгар опустил светошар и, не выпуская его из рук, направился первым в глубь пещеры.

Следовавший за Чани Пол следил за маслянистыми отблесками желтого цвета на стенках, за пляской теней, чувствовал, как торжественно притихли люди вокруг.

Джессика, которую потянула за всеми чья-то рука, подавила мгновенный приступ паники. Часть обряда была ей знакома, она уловила в словах обрывки ботани-джиб и чакобсы и представляла то буйство, которое могло последовать за как будто бы простыми словами.