Евгений Катан - Жарси - офицер провинции Орион [СИ]

Нал закрыл глаза, усталость навалилась на него. Но он слышал, как открылась дверь, и старичок вышел, а через миг кто-то вошел. Он открыл глаза и увидел перед собой взволнованного майора Ольшанского. Вид крупного, черноволосого мужчины с пронзительными черными глазами, известного ему, как строгий командир, переминающимся с ноги на ногу, развеселил Нала и он непроизвольно улыбнулся.

И Ольшанский улыбнулся в ответ.

— Рад, что видя меня, ты улыбаешься. — Он присел рядом с кроватью Нала. Резкая мысль о его роте заставила Нала вздрогнуть, ему вспомнился последний миг из его памяти — они в окружении, никто из разведчиков не хочет сдаваться, белый платок у него в руке и оглушающий грохот первого взрыва, разнесшего геликтопер десантников на части, а потом боль. Жарси попытался приподняться, но острая боль в груди, отбросила его назад.

— Кто нибудь выжил? — его вопрос был одновременно и просьбой. Но Ольшанский опустил глаза вниз.

— Нет.

— Почему я жив? — И в этом вопросе не было должной радости.

Почувствовав это, Ольшанский внимательно посмотрел на него и начал объяснять.

— Выйдя немного вперед, ты думал, что идешь на самоубийство, — Налу четко вспомнилось небо над его головой. — Несколько выстрелов попали втебя, но спсло тебя то, что взрыв геликтопера огневого обеспечения, а точнее, ударная волна, отбросили тебя на десяток метров вперед, а не назад. Через пару минут, когда все закончилось, — Ольшанский замолчал и Нал понял почему, тому тоже трудно было об этом говорить. Дышать от этой мысли стало трудно. Нелегко приходилось и Ольшанскому, но он, шумно вздохнув, продолжил.

— В общем, генерал де Сальван найдя тебя, приказал отправить в лазарет.

Откинувшись в кресле, майор продолжил.

— Он рассчитывал использовать тебя, как козырь, а то, что бой транслировался на всю дивизию, было ему только на руку. Но ничего не вышло. Как нам известно, после окружения, при обстреле погиб его адъютант. Он к нему привязался, как к сыну. Поэтому и отдал тебя командору Д Альви. А после того, как он получил право вывести свой полк с Айшекана восвояси и с оружием, он застрелился. — Ольшанский развел руками.

— Никто не знает точной причины, но наши психологи выдвинули теорию, что дело не в позорном пятне на чести мундира, а в том, что он осознал бессмысленность войны, в которой участвовал.

Налу вдруг стало плохо и он со стоном рухнул назад на постель. Попытался приподняться, но ничего не вышло. Ольшанский подскочил к нему. И с суровой нежностью начал выговаривать.

— Жарси, ты лежи, тебе нельзя пока вставать, у тебя несколько тяжелых ранений. Конечно, скоро все тебе вылечат, но несколько дней придется полежать. Врачи сказали — полный покой и через месяц ничего, даже видно не будет. Ты просто счастливчик…

Голос Ольшанского доносился до него, как будто издалека, все тише и тише, и вдруг исчез совсем. Майор, увидев что Нал потерял сознание, бросился к двери, где находился один из дежурных врачей.

Через пару минут палата пестрела белыми халатами и Ольшанскому пришлось уйти.

Когда через трое суток в бредовом состоянии, Жарси пришел в себя, вместо майора рядом с ним сидела его мать. Надин, потерявшая мужа и чуть не потерявшая сына, с поседевшими локонами, держала его за руку и плакала. Капли слез катились у неё по щекам и она вытирала их своими маленькими ладошками. Картина эта потрясла Нала и он вдруг осознал сколько неприятностей и горя ей доставил, т ему стало не по себе. Надин, увидев, что он пришел в себя, обняла его и расплакалась. Жарси гладил её по голове и приговаривал.

— Мама, не плачь, пожалуйста, не надо. Всё уже позади.

P.S. Через четыре дня Капитан Нал Жарси кавалер орденов 'Золотая Имперская Звезда', 'Почетного Легиона', кавалер креста 'За отвагу', вечный командир Первой Разведывательно-Диверсионной Роты подал в отставку.