Ярослав Кудлач - Темное царство

— Вспомнил! — Роберт вяло улыбнулся. — Я все вспомнил!

— Ну же! — подбодрил его директор.

— Вы — Николай Давиташвили. — Митчелл пошевелил указательным пальцем. — А вы — Ким Коллинз. Здравствуйте.

— Здравствуйте, Роберт, — растроганно произнесла Ким. — С возвращением.

Директор вытер со лба пот.

— Николай, — мягко сказала Римма. — Это огромный прогресс. Уверена, скоро мы восстановим память. Имейте терпение.

— Терпение, — буркнул Давиташвили, вставая. — У меня в изоляторе сидит полусумасшедший преступник, люди возбуждены до предела, испорчено ценное оборудование, нарушен ход исследований… Что я пошлю в очередном отчете? А вы мне о терпении! Идемте, миссис Коллинз.

— А крыльев у него шесть, — раздалось вслед. — Шесть, а не два.

Директор метнулся к больному:

— Что это было? Вы его видели? Ангела?

— Мы все увидим его. Когда он придет. Снова.

Глаза Митчелла закрылись.

— Заснул, — констатировала Римма. — Очень жаль, но вам действительно придется уйти. Роберту необходим покой. Ручаюсь, скоро он придет в себя.

— Нужно расспросить Сергея, — сказала Ким. — Если два человека рассказывают об одном и том же, над этим следует задуматься.

В коридоре сыщиков ожидал сюрприз. За дверями столпились все обитатели станции. Давиташвили сразу заметил, что экипаж кучкуется по национальному признаку: русские подпирали стену слева, граждане США уселись на пол справа. Увидев суровые лица Воробьева и Симмонса, директор с трудом отогнал мысль о личном огнестрельном оружии.

— Господин Симмонс, господин Воробьев, — Давиташвили обратился подчеркнуто официально, — у вас есть вопросы?

— Есть, — в унисон ответили оба.

— Скорее просьба, — сказал Симмонс.

— Скажем прямо: требование, — дополнил Воробьев.

Оба решительно шагнули вперед.

Директор представил: вот он бежит по коридору, захлопывает за собой дверь блока связи, вызывает Землю и передает сообщение о бунте. Долго ждет ответа. Пытается объяснить, в чем дело. Снова ждет ответа. Снаружи раздаются вопли, шум. Дверь трещит под тяжелыми ударами. Бунтовщики вламываются в блок. Пришедший через три месяца земной корабль обнаруживает два десятка трупов и нескольких выживших, которые деградировали до животного состояния и ничего не могут объяснить.

— Слушаю вас, — директор с трудом справился с апокалиптическими видениями.

— Мы требуем, чтобы допрос Сергея Гвоздева проводился публично, — объявил Билл Симмонс.

— Не допрос, а опрос, — возразил Давиташвили.

— Все равно.

— Согласен с коллегой, — добавил Воробьев. — Мы заинтересованы в справедливом разрешении конфликта. Николай Вахтангович, не спорьте. Ради здоровой атмосферы в коллективе.

— Это, по-вашему, здоровая атмосфера? — невесело поинтересовался директор и кивком указал сначала на группу русских, а затем на американцев. — Эх вы, исследователи! Бульон по молекулам разбираете, а собственные комплексы победить не в силах. Но вы правы: Сергей должен все рассказать. Билл, Игорь, идемте с нами в изолятор. Вдруг он снова куролесить начнет. А все остальные — дружно марш в кают-компанию! И скажите спасибо, что я не стану писать рапорт на Землю о недостойном поведении лучших ученых мира!

Полчаса спустя кают-компания была полна, и расселся народ уже вперемешку, без оглядки на раскраску шевронов. Сергей Гвоздев имел вид триумфатора. Он с достоинством сложил руки на груди, вытянул ноги и смотрел на публику свысока.

Николай Давиташвили похлопал ладонью по столу:

— Коллеги! Прошу тишины! Сегодня мы разбираем небывалый инцидент: нападение одного члена экипажа на другого.

Сергей прошептал что-то насчет ужасного синтаксиса, но развивать тему не стал.

— Признаюсь, что я несколько растерян. С одной стороны, я обязан принять жесткие меры. Однако сложившиеся обстоятельства весьма необычны и требуют особого отношения. Под давлением общественности я вынужден приступить к публичному разбору дела. Как вы знаете, Сергей Гвоздев обвиняется в нанесении телесных повреждений и порче ценного имущества при помощи технических средств. К тому же к упомянутому конфликту примешался нехороший националистически-религиозный душок. Друзья! Все решает Земля, но до прибытия корабля мы обязаны сосуществовать как добрые соседи, а ведь это целых три месяца. Именно поэтому следует как можно серьезнее отнестись к сложившемуся положению. Поскольку коллега Митчелл пока не в состоянии выступить, предлагаю дать слово Сергею Гвоздеву. Пусть он расскажет, что вчера случилось в аппаратной. Сергей Павлович, будьте добры.

— Дорогие коллеги! — начал эколог. — Прежде чем я перейду к самим событиям, хотелось бы задать простой вопрос: кто из вас верит в Бога?

Собрание зашумело.

— Нет-нет, не формально, я хотел сказать, — продолжил Сергей, — а искренне, из глубины души, от самого сердца?

Давиташвили постучал по столу:

— Сергей Павлович, вера не имеет никакого отношения к случившемуся.

— Вы ошибаетесь, Николай Вахтангович! О, как вы ошибаетесь! Вы не были там! Вы не способны увидеть истинную благодать! А Роберт узрел ангела, и ангел поднялся к нему…

— Прекрати! — рявкнул Симмонс. — Роберт валяется в медбоксе! Тебе бы такого ангела, да по башке!

Сергей улыбнулся:

— А я его тоже видел.

— Ты еще не такое увидишь!..

— Тихо! — директор поднял руку. — Сергей! Вы можете рассказать, что произошло? Что случилось с Робертом? Почему испорчено оборудование? Говорите!

Гвоздев откинулся в кресле:

— Все просто. Как вы знаете, я не собирался поддерживать Митчелла в его безумной затее с внедрением земных организмов в биосферу Европы. Меня совершенно случайно определили помощником Роберта, и я никого не виню. Но потворствовать этому дьявольскому плану я не хотел и не мог. Поэтому решил устроить небольшую аварию. Я спокойно признаюсь в саботаже, поскольку меня обвиняют в покушении на убийство, а это уже полный абсурд. Я всего лишь хотел испортить секвенаторы. К сожалению, Митчелл ночью тоже оказался в аппаратной. Не знаю, что ему там понадобилось. Возможно, он услышал или увидел, как я крадусь по коридору в сторону научного отсека. Я не сразу заметил, что он вошел в аппаратную следом за мной, а потом… все пошло не так.

— Потому что вы ударили его током, — констатировал Давиташвили.

— Нет! — Сергей привстал. — Клянусь, я не поднял бы руку на коллегу. Это сделал пришедший из глубин ангел.

Директор вздохнул:

— Сергей Павлович! Вы опять с вашими религиозными убеждениями?

— При чем тут убеждения? — искренне удивился Гвоздев. — Ангел, действительно, явился и покарал грешника. Заодно уничтожил все, что могло помочь осуществлению сатанинского эксперимента. Я это видел своими глазами. Да и Роберт тоже. Вы у него спросите.