Чак Вендиг - Последствия: Конец Империи

Но теперь песня смолкла.

Ррраугра заперли их, достали старые цепи и ошейники. Теперь они снова заставляют вуки трудиться с помощью хлыстов-шокеров и бластеров, яростных воплей и злобных угроз. С тех пор как затихла песня, стало только хуже. Но в чем-то стало и лучше.

Многие пришельцы из этого селения бежали. Другие сошли с ума и заперли сами себя. Иногда слышны крики и плач сидящих за дверями молочнокожих, грохот разбиваемых ими вещей. Они перестали мыться, постоянно прячутся, иногда даже нападают друг на друга. И все это время они заявляют, будто ждут чего-то или кого-то. Они думают, что их спасут, что кто-то поддержит их, снабдит новой едой, поможет вернуть песню в головы вуки, чтобы снова ими управлять.

Вару боялся, что это может оказаться правдой: кто-то придет — и снова станет звучать песня. Так что Вару наблюдал и ждал.

И вскоре ему представился шанс.

Один из ррраугра в грязной серой офицерской форме начал закрывать столбовые ворота. Это был комендант Дессард, злобный коротышка с копной жирных темных волос. Вару дождался, пока Дессард почти закроет ворота…

И прыгнул в оставшийся зазор. Хотя Вару был слаб и истощен, он собрал все силы, чтобы проскочить в щель.

И ему это удалось. Оказавшись снаружи, он лягнул обеими ногами, швырнув Дессарда в проем. Навалившись плечом, Вару закрыл ворота, а потом провыл другим юным рабам — ведь это был детский лагерь, где детеныши-вуки ценились за их маленькие руки и способность высоко лазать, — что скоро вернется, чтобы всех освободить.

Затем Вару сбежал в джунгли, вниз по склонам Араякьяка, Возделываемого Когтя, среди поломанных деревьев, дальше вверх — по их изуродованным болезнью ветвям, через старые сгнившие мосты и разрушенные дома, свисающие с пораженной коры. Какое-то время он был один, но теперь изменилось и это.

На Вару охотятся.

Ветер доносит вонь Дессарда — запах его пота, отходов и собственной ненависти. Теперь Вару знает, зачем тот его преследует, — потеря одного вуки не причинит никакого ущерба, разве что самолюбию коменданта. Дессард злится, что упустил пленника, что его перехитрили и ранили. Злость его сама по себе источает отвратительный смрад, и Вару его чувствует. Хуже всего, что Дессард не один.

Но Вару — вуки. Он достаточно умен, хоть и слаб. Он знает, что высоко им не забраться, поэтому находит одно из больных ши-шоковых деревьев и начинает карабкаться, перебираясь с ветки на ветку, по почерневшей запутанной лиане, среди уродливого сплетения листьев. Но рука его натыкается на раздувшийся грибковый мешок, один из разносчиков спор, помогавших заразить дождевой лес. Наружу вырывается облако черных точек, и Вару невольно его вдыхает…

Все вокруг белеет. Он кашляет, всхлипывает и скулит. К горлу подступает тошнота, голова кружится, руки слабеют, и мир уносится мимо него ввысь…

Вару падает, ударяясь о ветви. Мимо вихрем проносятся свернувшиеся гнилые листья. Очередной сук отбрасывает его в сторону, и прежде чем он успевает что-либо сообразить…

Бум! У него перехватывает дыхание. Скорчившись на боку, он пытается откашляться, но из горла вырываются лишь хриплые всхлипы. Наконец к нему возвращается способность дышать, а вместе с ней — и обоняние.

Вонь Дессарда накрывает его, подобно волне грязи.

Комендант, ухмыляясь, стоит перед ним. В руке у него покореженный, покрытый ржавчиной бластер.

— Ты… — шипит он. — Ты думал, что сумеешь сбежать? Никому это не удается. Никто отсюда не сбегает. Ни ты, ни мои войска. Любой, кто пытается сбежать, умирает. И весьма мучительной смертью.

Другие подошедшие имперцы выстраиваются полукругом позади коменданта. Вару пробует подняться, но сил уже не осталось — и виной тому споры, падение, истощение, слабость…

Но его чувства все так же остры.

Да, Вару ощущает запах Дессарда, запах его пота, запах готовности — нет, даже скорее страстного желания — убивать.

И вдруг — другой запах.

Запах вуки.

Этот странно знакомый аромат внезапно пробуждает забытые воспоминания…

Дессард издает тихий хрип, и какая-то сила отшвыривает его в кусты. Слышится треск веток, а затем воздух расчерчивают бластерные разряды. Другие молочнокожие чересчур медлительны, и с ними быстро расправляются. Одного подбрасывают в воздух с такой силой, что он врезается вверх ногами в ствол ши-шока. Вернувшийся Дессард на четвереньках ползет к Вару. Лицо его напоминает глупо улыбающуюся маску.

Над ним нависает чья-то тень.

И вместе с ней приходит знакомый запах отца.

Высокий лохматый вуки с патронташем через плечо становится над комендантом, наступив похожей на древесный ствол ногой на спину Дессарда и втаптывая его в грязь. Из кустов появляются новые гости: серый вуки с одной рукой, другой — с повязкой на глазу, и несколько молочнокожих в потрепанном лесном камуфляже с символом в виде огненной птицы на рукавах. Они заводят руки Дессарда за спину и надевают на него наручники.

Заметив Вару, вуки с патронташем склоняет голову набок и издает негромкое мурлыканье, а затем у него словно подкашиваются ноги. Вару знает его — это отец, Чубакка. Они заключают друг друга в объятия, и голова детеныша зарывается в шерсть на родительской груди.

Подняв голову к небу, Чубакка завывает хорошую песню, настоящую песню, песню о семье и вновь обретенной потерянной любви.

Пока сенаторы спорят в ее кабинете, Канцлер Мон Мотма изо всех сил пытается сжать левую руку в кулак. Рука лежит на ее колене под столом, и женщина сосредоточенно пробует согнуть пальцы к середине ладони. Пока что ей это не удается — кулак больше напоминает мягкую клешню. Ей кажется, будто она пытается сдвинуть горы, отчаянно надеясь, что по ее лицу этого не заметно.

— Вы слушаете?

Мон даже не знает, кто задал вопрос. «Ой!..» — думает она.

Подняв взгляд, она видит сенатора Ашмина Эка с Антанского Шпиля. Губы его плотно сжаты, серебристые волосы возвышаются пафосной копной. Эку не нравится, когда на него не обращают внимания, о чем он и сообщает:

— Канцлер, у меня такое чувство, что сегодня вы не до конца с нами. Можете считать себя кем-то особенным, но я выкроил драгоценное время из своего графика и отложил немало встреч ради этого заседания комитета…

В знак согласия с ним кивают и другие сенаторы — Бушар, Лоррин и Ритало. Рядом с ними стоит Джебел с Ютера, министр финансов Новой Республики. Он не кивает, лишь поглаживает бороду и хмыкает, продолжая демонстрировать нейтральную, хоть и бесполезную позицию. Новеру Джебелу всегда комфортнее всего, когда он пребывает точно посредине, ни на миллиметр не склоняясь к той или иной стороне. Остальных, похоже, вспышка Эка привела в замешательство — особенно недоверчиво смотрят на него сенатор Око-По и советник Сондив Селла.