Чак Вендиг - Последствия: Конец Империи

«Чтоб тебя, Эмари!»

В следующее мгновение откуда-то из глубин коридоров раздается крик Джес. Охотники за головами поворачиваются на шум — и, в полном соответствии с планом, бросаются в ту сторону. Храм заполняют звуки выстрелов, эхом отдающиеся в пещерах.

Hoppe хочется остаться, помочь. Ей хочется расправиться с врагами с помощью Костика. Но Джес права — рисковать нельзя.

Брентин. Слоун. Имперская база. Вот их цель. Ставки слишком высоки, и риск недопустим.

Скрежеща зубами, Норра велит Костику поспешить, и они вместе бегут к челноку.

Если смотреть со стороны, то тактика космического сражения зависит от величины поля боя, арены, на которой приходится сражаться. Поле боя над Джакку практически безгранично — орбиты ее спутников достаточно далеко, чтобы не препятствовать схватке, скоплений обломков тоже пока нет, и единственным объектом, ограничивающим доступное пространство, является сама планета.

Это дает преимущество Новой Республике — она может напасть с любого направления, кроме как снизу.

Но преимущество Империи состоит в том, что ее флот расположен плотным строем, образуя вокруг «Разорителя» почти идеальный оборонительный периметр из звездных разрушителей. Дредноут может стрелять из своих внушительных орудий с относительно безопасной позиции, но угол его атаки ограничен кораблями периметра. Он не может стрелять как ему заблагорассудится, не обращая внимания на собственные корабли.

Это и есть война. Исход ее зависит от расположения кораблей, от его преимуществ и недостатков. Как ты движешься, как ты стреляешь, какое оружие у тебя на борту — все имеет значение. Каждая деталь является частью чего-то большего — боеприпасы в бластере, бластер в руке пилота, пилот внутри истребителя или фрегата. Все это — ресурсы. Как их расходовать? На что? Со стороны война кажется игрой, сколь бы смертельной она ни была: переместить этот корабль туда, тот сюда, сойтись, выстрелить, наступать, обороняться.

Но когда ты в эпицентре, невозможно посмотреть на все это со стороны.

Когда ты сам участвуешь в сражении, принимаемые тобой решения не столько тактические, сколько стихийные — ибо ты часть двух сил, подобных сокрушающим друг друга волнам, обрушивающимся друг на друга горам, сталкивающимся и раскалывающимся на части планетам. Нет никакого взгляда со стороны — по крайней мере, для коммодора Кирсты Агейт, которая не в силах отделить себя от организованного хаоса за иллюминатором своего «Звездного Ястреба». Агейт, ее команда и ее корабль вплетены в ткань поля боя, и коммодор вовсе не походит на божественную руку, перемещающую фигуры на игровой доске.

Скорее она сама — одна из фигур.

На мостике царит напряжение. Связисты поддерживают ее контакт с Акбаром и другими «Звездными Ястребами». Оружейники во главе с мичманом-панторанцем Сираем координируют работу всех систем, обеспечивая наиболее эффективное прицеливание. Трое сидящих неподалеку навигаторов в белых шлемах управляют перемещениями корабля по полю боя, рассекая хаос, подобно лезвию топора.

Агейт стоит посреди всего этого, получая команды от Акбара и передавая их на мостик через старшего офицера, капитан-лейтенанта Спона. Ей кажется, будто она звезда, вокруг которой вращается все остальное. Естественно, это не так, но она подозревает, что любой командир боевого корабля ощущает себя подобным образом. В возвышающихся над ее головой, точно арки собора, широких иллюминаторах проносятся СИД-истребители, преследующие корабли Новой Республики или преследуемые ими. Атаку возглавляют корветы, которые пробиваются в сторону звездных разрушителей, стреляя из всех орудий и выпуская оставляющие в черноте темно-синие следы торпеды. По обе стороны от «Согласия» скользят два других «Звездных Ястреба»: по правому борту — «Единство», по левому — «Дружба».

Агейт чувствует все происходящее, словно ее кожа, жилы и нервы связаны с полем боя невидимыми нитями. Мышцы покалывает, волосы на затылке встают дыбом. Ощущение весьма странное — ей кажется, что, если она моргнет, или не так шевельнет пальцем, или осмелится кашлянуть либо чихнуть, по полю боя прокатится незримая волна и ее корабль потерпит катастрофу, ее друзья погибнут, а враг завоюет их всех. Сколь бы абсурдным это ни выглядело, именно так Агейт воспринимает войну. Никакой дистанции — лишь внушающая тревогу близость. Она — часть войны, и война — часть ее, точно так же, как сердце неотделимо от тела, в котором оно бьется.

Один из корветов превращается в сверкающий огненный шар.

Х-истребитель штопором несется сквозь космос, разбрасывая искры.

Один из их фрегатов типа «Небулон» раскалывается пополам — его носовая часть продолжает стрелять, осыпая зарядами борт звездного разрушителя.

Агейт все это чувствует, ощущая каждую смерть как свою собственную.

Но весь фокус состоит в том, что она не позволяет чувствам овладеть собой. На это будет время, когда все закончится. Если, конечно, она останется в живых. По ночам ей снова станет казаться, будто она падает с обрыва в бездну. Будто ей хочется умереть. Она будет грызть ремень или край койки, чтобы перестать думать, чтобы избавиться от бесконечных жестоких сцен, раз за разом повторяющихся у нее в голове.

Все, что она себе сейчас позволяет, — это легкая дрожь, которой не избежать, которая стала частью ее сущности. Все остальное потерпит до ночи — опять-таки если она останется в живых.

Пока что у нее и двух других «Звездных Ястребов» одна задача: сбить тот дредноут. Уничтожить «Разоритель». Закончить бой.

«Что ж, за дело».

Теммин совершенно растерян.

Он убеждал себя, что все будет прекрасно. «Мне не впервой пилотировать корабли», — думал он. Несколько недель назад он уже был здесь, в космосе над Джакку, и остался жив, так что считал, что выживет и в этот раз.

Но теперь он уже не так в этом уверен.

Ведж говорил, что план прост: их здесь никто не ждет, и их роль — обеспечить поддержку, держась поодаль от больших кораблей и сбивая кружащие вокруг СИДы.

Призрачная эскадрилья вышла из гиперпространства, когда битва была уже в самом разгаре, и она поглотила их целиком, подобно чудовищному зверю.

Мимо с ревом проносятся СИДы. Теммин потерял своих из виду. Все пространство впереди заполнили вращающиеся, как в калейдоскопе, громады звездных разрушителей. Перед Х-истребителем падает кореллианский корвет, корма которого охвачена языками красного, зеленого и золотистого пламени. Вскрикнув, Теммин тянет на себя ручку, пытаясь выровнять старую машину, но он не знает, где верх, низ, право, лево. «Используй экраны. Используй приборы». Он находит дисплей стабилизатора, затем снова поднимает взгляд и…