Чак Вендиг - Последствия

— Сок плуя. Добывается из одного дерева в джунглях.

Синджир морщит нос.

— На вкус — будто лизнул днище протекшего дроида. Но, похоже, придется все-таки пить.

— Успехов.

— Волнуешься?

— С чего бы?

«Ничего себе».

— За мать не переживаешь?

— Да все с ней в порядке. И даже если нет — какая разница?

— Угу, ты уже говорил. Какая разница…

Теммин поднимает голову и насмешливо смотрит на него.

— Что? Не веришь?

— Не верю. Любой сын переживает за мать, так же как любая мать переживает за сына. Моя мать часто хлестала меня прутьями, которые срезала с дерева у нас во дворе. Тогда я ее ненавидел. Но я любил ее и переживал за нее, как любой сын. Такова одна из многих истин вселенной.

— Что ж, — фыркает Теммин, — моя мамаша бросила меня, отправившись сражаться на какую-то дурацкую войну. Так что поверь — мне все равно. Все равно.

— ЕМУ ВСЕ РАВНО, — эхом повторяет Костик.

— Ну если ты так считаешь…

— Да, я так считаю. Мне. Все. Равно.

Теммин бросает взгляд на дверь. Повернув голову, Синджир видит входящую Джес. Но она отчего-то колеблется и всем своим видом словно кричит: «У меня плохие новости, которые мне не хочется сообщать». А потом она подходит к Теммину и смотрит на него…

Нет, только не это. Синджир все понимает еще до того, как она говорит:

— Теммин, твоя мать успешно справилась с задачей. Но она погибла. Норры больше нет.

Собрание в панике. Какофония перекрикивающих друг друга голосов, словно на птичьем базаре. Все стоят вокруг большого обеденного стола, громко споря, что делать дальше. Голопланшеты на столе транслируют данные о собирающихся толпах, об их собственных жертвах, прогнозы дальнейшего развития событий.

— Сколько у нас осталось СИДов? — рявкает Пандион. — Отвечайте, адмирал. Сколько их осталось на Акиве?

Адея пододвигает к Рей один из голопланшетов — на нем отчет о потерях. Слоун поворачивает его к Велко.

— Во время той атаки мы потеряли пять — два на крыше станции связи, служившей источником повстанческой пропаганды, и еще два сбил находившийся в похищенном СИДе. Это — пятый. Мы потеряли половину.

— Половину? — тяжело дыша, переспрашивает Пандион. — В городе осталось всего пять истребителей ближнего радиуса?

— Совершенно верно.

— А сколько у нас войск?

— Одна рота, не считая тех, что во дворце.

— Сто — сто пятьдесят штурмовиков? И все?

— И сопровождающие их офицеры. Примерно двадцать.

— То есть сто двадцать имперцев на город из… сколько там населения?

— Около миллиона, — подсказывает Шейл.

Пандион задает неизбежный вопрос:

— Почему у нас их так мало, адмирал? Почему мы столь слабо защищены?

На самом деле он знает ответ, как и все остальные. Подготовка встречи велась в спешке, но потребовала героических усилий — бессонных ночей, бесчисленных обменов сообщениями, беспрестанных споров. Они обсудили каждую мелочь, вплоть до подаваемой еды и желаемого типа ткани для постелей. Всем им известно, почему город не заблокирован батальонами штурмовиков, и все же Пандион задает этот вопрос, поскольку хочет разнести в щепки ее авторитет, словно палку острым ножом.

— Мы не хотели создавать видимость полной оккупации, — отвечает она. — Риск был невелик…

— Но вряд ли вы станете возражать, что теперь он существенно выше? Нам нужны новые корабли. Нужно привести назад звездные разрушители. Отзовите их из соседней системы, адмирал. Верните их на орбиту. Мы должны подняться на борт наших кораблей и бежать отсюда.

Шейл встает, раздраженно всплеснув руками, — достаточно необычный для нее жест.

— И как вы намерены бежать? Нам не на чем улететь. Народ, давно страдавший от сатрапии, запер нас в этом дворце…

Слово берет сатрап Исстра. От его подобострастия не осталось и следа, голос сочится ядом. Вместо улыбки на его лице гримаса отчаяния.

— Нет! — восклицает он. — Вы не вправе взваливать на меня это бремя. Я не ваше вьючное животное, чтобы тащить на себе ваши грехи. Я ввел налоги, которые требовала Империя. Я был преданным союзником, выполняя все ваши пожелания — и что я за это получаю? — Голос его внезапно срывается, превращаясь в жалобный скулеж. — Вы пробили дыру в стене моего дворца! Турболазер снес восточную башню, которая возвышалась над дворцом две тысячи лет!

Слоун знает, что он лжет, — башня была относительно новой, ее построил кто-то из Витрафиспов не более двух веков назад. Вид этой башни — идущий по спирали узор из красного кирпича, купол в виде луковицы — больше соответствует архитектуре того периода, а вовсе не тысячелетней давности. Слоун стучит по столу кулаком, и сатрап захлопывает рот.

— Я не стану приказывать звездным разрушителям вернуться.

У всех отвисают челюсти.

— Придется голосовать, — заявляет Крассус.

— Как уже отмечалось, — напоминает Рей, — подобные решения должны приниматься единолично, а не путем голосования. Я действующий адмирал флота, и только я решаю, как поступать с этими кораблями.

— Вы их приведете, — возражает Пандион. — Придется. Мы сможем вызвать челнок, а СИД-истребители обеспечат достаточное прикрытие. Мы должны продемонстрировать силу. Мы не станем просто тайком бежать, словно напуганные зайцы-рюкю, — мы не бежим от огня, а противостоим ему. А потом мы запустим со звездных разрушителей бомбардировщики и преподадим этому городу урок. Они узнают, что бывает с теми, кто восстает против Галактической Империи.

— В данный момент, — говорит Шейл, — Новая Республика…

— Альянс повстанцев, — поправляет Пандион.

— Новая Республика, — повторяет она, — не знает, что делать в текущей ситуации. Они не послали флот, поскольку не представляют, что их ожидает. И они не хотят дестабилизировать обстановку на планете, которая может стать их союзником. Соответственно, они ждут, не решаясь применить чересчур большую силу. Они многое приобрели и не хотят этого терять, а потому не совершают опрометчивых поступков. Не стоит их совершать и нам, Велко.

— Да что вас слушать! Малодушная размазня, вот вы кто!

— Мы воспользуемся яхтой Крассуса, — прерывает Рей утомительный спор между моффом и генералом. — Для нас это лучший выход.

— Что? — Лицо Крассуса багровеет от гнева. — Что вы сказали? Я против. Это мой драгоценный корабль, «Золотая арфа». Я никогда не соглашусь на подобное.

— Мне плевать. Вы не настоящий имперец. Вы ростовщик, банкир. Таких, как вы, более чем достаточно. Хватит одного имперского распоряжения, чтобы ваши счета в один миг иссякли — так же, как иссякает кровь добычи краснобрюхой осы. Только попробуйте мне перечить, Арсин, и я лично вас казню.

— Смотрите-ка, у кого прорезались зубы, — присвистнув, качает головой Пандион.