Кристофер Руоккио - Империя тишины [litres]

– Ни один из людей не сдавался таким, как ты, за все эти поколения.

– Значит, пришло время сделать это в первый раз, – сказал я без колебаний и без раздумий, с полной убежденностью. – Вы можете пожертвовать собой, но эта жертва ничего не изменит.

А потом я сделал, возможно, величайшую глупость в своей жизни – обошел вокруг капитана и встал между ним и его спрятавшимися соплеменниками, шесть ли их там было или десять. Ошеломленный Бассандер издал странный возглас, но не последовал за мной. Оставалось надеяться, что плазменные ружья окажутся эффективней станнеров, если возникнет необходимость.

– Бросьте оружие, капитан, – сказал я. – Пожалуйста.

Уванари повторило тот высокий холодный звук, который я уже слышал раньше, и поморщилось, схватившись за бок.

Я кинулся к нему, чтобы подхватить, пока оно не упало на колени. Позади меня зашипели другие сьельсины, и один из них поспешил на помощь, несмотря на то что Бассандер вскинул винтовку и закричал:

– Назад!

Существо поняло смысл и подняло вверх длинные шестипалые руки, показывая, что у него нет оружия.

Повторяя приказ лейтенанта, Уванари прошипело:

– Lenna udeo, Tanarankih!

Сьельсин – по имени Танаран, как догадался я, – застыл на месте. В отличие от других, кого я видел прежде, это существо носило не громоздкий доспех, как у того же капитана, а плотно запахнутый халат с узкими рукавами, похожий на боевой костюм ниппонской глатриатриссы, посетившей Мейдуа в годы моей юности. Его распущенные белые волосы были грубо обрезаны на уровне плеч. Оно растерянно приоткрыло рот. Что-то в очертаниях его лица, в том, как натянулась кожа у основания костяного гребня, подсказало мне, что это очень молодое существо.

Оно продолжало стоять на месте, и Уванари повторило команду:

– Назад!

– Tuka udata ne? – спросил я, усадив капитана спиной к колонне.

– Ничего серьезного, просто сломано ребро.

Черная кровь, еще теплая и густая, пропитала одежду под твердосплавными броневыми пластинами. Доспех действительно был изготовлен по древним технологиям, на столетия отстающим от наших. Меня поразило это несоответствие. Разве раса, зависящая от космических перелетов, не должна заботиться о развитии своих технологий? Может быть, у сьельсина и было сломано ребро, но мне показалось, что это повреждение должно беспокоить его в последнюю очередь. Я не врач, но, судя по всему, что-то пронзило его доспех, кожу и мышцы и раздробило одну из прозрачных костей.

Я посмотрел на сьельсина по имени Танаран и хотел попросить у него аптечку, но не знал, как она называется.

– Panathidu! – выпалил я и протянул руку к ксенобиту, сбитому с толку моим бессмысленным бормотанием. – Лекарство! Лекарство!

Я обернулся к Бассандеру, который все еще стоял, пригнувшись, и переговаривался с солдатами, что остались у входа в тоннель.

– Принесите аптечку! Их капитан ранен!

Танаран смотрело на Уванари, сощурив большие черные глаза в узкие щелки. Оно закрутило головой и спросило:

– Что оно собирается делать?

– Он, – ответило Унавари, используя активную форму для обозначения меня, – пытается помочь мне. – Затем переключило внимание на меня. – Брось, yukajji-do, у нас ничего нет.

Оно с кряхтением постаралось выпрямиться.

– Возможно, я умру здесь, с миром или без него. – Лицо ксенобита приобрело почти по-человечески печальное выражение. – А мы были так близко…

– Близко? – переспросил я. – К чему?

Уванари закрыло глаза, перед тем как ответить, его голос спал до тонкого, призрачного шепота.

– Они не здесь… не здесь.

Оно прислонило голову к колонне, вынуждая другого сьельсина, Танарана, броситься к нему.

– Ты получишь свой мир, маленький человек, – сказало существо мне.

Танаран втянуло воздух сквозь зубы:

– Veih. Нет, капитан, ты не можешь.

– Eka de, – ответило Уванари.

«Я могу».

Оно открыло черные глаза и добавило:

– Uje ekau.

«И я хочу».

Оно сложило руки на груди. В знак салюта? Или капитуляции? А может, присяги на верность? Не могу сказать.

– Мы сдаемся, человек.

«А мы были так близко». Эти слова с грохотом ворочались у меня в голове, повторяясь уже полмиллиона раз, с тех пор как я впервые услышал их от капитана сьельсинов. Uje ekurimi su keta. К чему близко? «Они не здесь…» Я едва не сломал пальцы, в отчаянии ударив кулаком по столешнице, и готов был пожертвовать левой рукой, чтобы получить возможность снова поговорить с Уванари и вырвать у него ответ, если получится. Нет, не вырвать. Я уже достаточно навырывал. Я посмотрел через стол совета, сделанный из окаменевшего дерева, туда, где сэр Олорин Милта сидел рядом с сатрапом, не глядя в мою сторону. Он никому не рассказал о допросе, который я устроил пленному сьельсину в тоннеле Калагаха, и я не собирался напоминать об этом.

«Они не здесь».

Они.

Уванари имело в виду Тихих? Разве такое возможно?

– …Должно быть готово через неделю и не позже, – сказала рыцарь-трибун Смайт с грубоватыми чертами лица и сосредоточенно кивнула. – Мои медики уверяют, что раны этого существа прекрасно заживают.

Разговор только что переключился с частых перебоев с электроэнергией в замке на наблюдение за сьельсинами. К моему удивлению, центурион Вриелл не ошибалась, заявив, что суровый командир легионеров управляла всем в Боросево, хотя я и не знал, произошло ли это по какому-то императорскому указу или граф сам устранился от дел. Балиан Матаро сидел в высоком кресле на возвышении перед столом совета, подперев голову кулаком, словно изваяние утомленного Зевса, высеченное из черного мрамора.

– А остальные? – спросила великий канцлер Огир, сцепив руки на животе. – Мы уже взялись за них?

Смысл этого вопроса заставил меня посмотреть на единственного человека за столом, встречи с кем я старался избегать. Лигейя Вас была облачена в обычную черную сутану. Напудренное лицо притягивало еще больше внимания к ее характерной для внепланетников бледности, седые волосы двойным кольцом обвивали худые старушечьи плечи. И что хуже всего, ее ледяной, острый, как нож-ракета, взгляд уже отыскал меня.

Не спуская с меня глаз, она ответила:

– Еще нет, уступая просьбе джаддианской посланницы.

Наконец-то повернувшись к леди Калиме ди Сайиф, великий приор пояснила:

– Она настаивала на том, чтобы отложить начало расследования до этой встречи, и мы согласились из уважения к нашим гостям и в благодарность за их помощь в поимке ксенобитов.

Судя по ее тону, только этим уважение и ограничивалось.

Я же со своего места в самом конце стола разглядывал почти божественную джаддианку-сатрапа, единственное цветовое пятно в облаке одетых во все серое логофетов. На шее и в ушах у нее сверкали рубины, множество золотых украшений висели на груди и в волосах, так что оставалось лишь удивляться, как она не сгибается под такой тяжестью. Сэр Олорин Милта стоял у нее за спиной, поигрывая рукоятями трех мечей из высшей материи, закрепленных у бедра. Взгляд его был устремлен вдаль, в открытое море, сквозь широкую арку из алюмостекла, заменявшую дальнюю стену в зале совета. Внезапно я почувствовал, что на самом деле джаддианцы поддерживают меня и тоже хотят поговорить с пленными. Хотят добиться мира.