Кристофер Руоккио - Империя тишины [litres]

– Не думаю, что ты разочаруешь нас.

У меня в горле низко и несогласно забулькало, но, прежде чем я успел произнести хоть слово, Гибсон добавил:

– И твоих родителей тоже. Они поймут это, когда тебя уже здесь не будет.

– А я в этом не уверен.

Я разжал объятия, отпуская старика. У меня были еще две недели на подготовку, на прощальные слова. Но если не считать самого Гибсона, никто не заслуживал этих слов.

Он улыбнулся, показав ряд мелких белых зубов:

– Никто из нас никогда и ни в чем не уверен.

Было ли это капризом воображения или игрой серебристого света? Мне показалось тогда, что на лицо схоласта упала тень, словно солнце внезапно скрылось за облаками. Когда я вызываю в памяти образ Гибсона, то всегда вижу его таким, как в тот момент, – на ветру у прибрежной стены, сгорбленным, морщинистым и печальным. Стариком, опирающимся на трость. Видеть его в другом освещении, чем в тот прекрасный день, почему-то кажется мне кощунством, как будто все прочие дни были уродливы и ужасны.

Мой мир переменился со звоном колоколов. Словно из каменных трещин глубоко под землей звучали они.

В своей комнате на вершине башни я выронил белую рубашку, которую собирался положить в чемодан, и прислушался. Звуки сотрясали фундамент могучей башни, чистые, низкие и громкие. Я проверил время по терминалу. Оставался еще почти час до полудня, но не ровно час. Это была первая подсказка, что происходит что-то неординарное, еще до того как до меня дошло, что колокола созывают всех на общее собрание. Я торопливо засунул подаренную Гибсоном книгу «Король с десятью тысячами глаз» в дорожный сундук, который будет сопровождать меня в изгнании, положил сверху камзол и захлопнул крышку. У меня возникло странное ощущение, что колокол звонит по мне. Может быть, отец решил объявить Криспина своим наследником? Это было бы в его духе – устроить такую церемонию, не дожидаясь моего отъезда.

Однако я все же спустился в лифте и вышел в атриум, накрытый тенью парных знамен, на которых скакали дьяволы Марло с трезубцами в лапах. Мои каблуки застучали по медной мозаике, изображающей имперское лучистое солнце. На полдороге к тяжелой двери меня настигло прозрение. Двор был битком набит персоналом замка: слуги в красных ливреях и охранники в черной броне, серые и коричневые одежды логофетов, черно-белые полосатые сутаны анагностов Капеллы, спешащих на молитву, и яркие костюмы гильдильеров, пришедших по делам из города. Все их взгляды будут обращены на меня, если я пройду через эту дверь на балкон, нависающий над двором. Я оглянулся, почти ожидая увидеть отца и его ликторов, выходящих с уже включенными щитами из караульного помещения и встающих на пост сразу за дверью.

Но никто так и не появился. Если бы отец уже был снаружи, я бы услышал, как он разглагольствует, но из-за двери доносился только приглушенный гул толпы. Я задержался на мгновение в вестибюле, не обращая внимания на пятерых гоплитов, охраняющих тронный зал, а затем вышел через заднюю дверь, спустился по узкой лестнице и оказался во внутреннем дворе. Я предусмотрительно активировал свой личный щит и ощутил, как энергетическая завеса окружает меня. Затем смешался с толпой, будучи одет достаточно скромно, чтобы не привлекать чрезмерного внимания. Кое-кто все-таки посмотрел на меня, но люди привыкли встречаться со мной в самых разных местах, поэтому никто не поднял шума. Впрочем, тогда я еще не знал, что трое пельтастов – без щитов и в легких доспехах – отошли от стены и проследовали за мной.

Хотя я и не отличался высоким ростом, плебеи в толпе были еще ниже меня, и поэтому я мог видеть поверх их седых и лысых голов главную дверь и огражденный перилами балкон, на котором не решился появиться сам. Проснувшийся инстинкт заставил меня крепко сжать отделанную кожей ручку ножа. Все обитатели замка собрались здесь, вокруг статуи лорда Джулиана, бок о бок, как погруженные в фугу легионеры в яслях транспортных кораблей. Я продвинулся вперед, пытаясь найти удобное место для наблюдения за помостом перед входом в Главную башню. Кто-то вытащил огромную черную ораторскую трибуну из караулки, установил ее на балюстраде, а над толпой зависли камеры-дроны с эмблемой новостного канала Мейдуа. Десять гоплитов в полной боевой броне выстроились вдоль лестницы, выходящей к помосту, сжимая в руках энергетические копья в мерцании защитных полей.

Колокола затихли, и на лестнице появился герольд – морщинистый краснокожий карлик, со знаменем Марло на серебряном флагштоке.

– Встречайте лорда Алистера Диомеда Фридриха Марло, архонта префектуры Мейдуа, волею ее сиятельства леди Эльмиры Кефалос, наместницы провинции Возничего, герцогини Делоса, архонта префектуры Артемия, и волею его императорского величества императора Вильгельма Двадцать Третьего из дома Авентов, наш лорд Обители Дьявола!

Чистый высокий голос герольда подсказывал, что это был гомункул, один из тех андрогинов – не вполне людей, искусственно выведенных и предназначенных как раз для таких ролей. Усиленный акустической системой в десятки раз голос разлетелся по всему двору до самой колоннады, окружающей площадь.

Из динамиков грянули боевые трубы, их звон, ударяясь о мощные стены и заостренные сверху окна темной башни, отскакивал назад и затухал в беспокойной толпе. Отец появился в сопровождении сэра Робана и сэра Эрдиана, облаченных в лучшую свою броню. Следом шли дама Ума и другие ликторы, с копьями в руках, готовые защитить своего лорда. Криспин тоже был здесь вместе с Тором Алкуином, а также вездесущими Эусебией и Северном. Как и отец, Криспин был одет в черный фрак и алую тогу, предназначенную для подобных официальных церемоний, его квадратное лицо казалось до странного невыразительным. Никого даже не послали за мной. Может быть, обо мне уже забыли? И где же сэр Феликс? Кастелян, несомненно, должен был появиться в свите лорда.

По сигналу отца трубы смолкли, и я наконец разглядел мерцание щитов, окружающих всю компанию. Взгляд лорда Алистера скользнул по толпе, не зацепившись за меня, а затем отец сказал:

– Народ мой, я принес вам тревожные новости!

Он выдержал паузу, как всегда искусную, дающую сотням слушателей возможность обдумать разные варианты, позволяющую догадкам постепенно подниматься и, наконец, пролиться громким шепотом. Молчал отец достаточно долго, чтобы люди успели поверить в нападение сьельсинов и в гибель нашего мира. Я тоже, пусть даже всего на одну секунду, поверил, что вторжение началось. Но погиб только мой мир.

– Как многие из вас уже знают, мой старший сын Адриан через несколько дней покинет нас.

Я был так потрясен, что едва не пропустил следующие слова. Лорд Алистер никогда не называл меня по имени. В моей груди разверзлась пустота, зияющая, бездонная пропасть.