Андрей Никонов - Под светом чужой звезды

- Пока лейтенант. Только третий год работаю, как обучение закончил. В специальном училище для махосов, одаренных.

– А такие тоже есть? – поддержал я разговор.

– Очень мало, – лейтенант помотал головой. – Говорят, раньше больше было, но теперь почти не рождается детей с даром, и только мальчики. Нас со всех островов набирают, в выпуске было около сорока человек.

– Так если ты такой уникальный, почему тебя так используют?

– Я же из деревни, родственников богатых и влиятельных нет. Вот пикефалис Гидус – да, у него и отец в нашем управлении большая шишка, и мать в гвардии. Поэтому его и двигают. Это задание для него как трамплин, уйдет руководить на нашем острове всеми спецоперациями с участием магосов. А если повезет, в центральное управление отправится, там и платят больше, и работа интереснее, не с быдлом всяким возиться. Туда, правда, только лучших берут, а блатные тут остаются.

– Справедливость в конце концов восторжествует, – я кивнул. – Богатенькие мажоры только под крылышком у родителей что-то стоят, сами ничего не умеют делать. Этот Гнидус ведь наверняка слабее тебя будет?

– Нет, – уныло промямлил лейтенант, – он сильнее.

– Что, он вот так умеет? – и я показал на подпалину на перегородке, мы как раз в четвертый раз ее проходили. Какое-то время назад Дрищ на радостях, что у него есть поклонник его таланта, продемонстрировал мне файерболл.

– Да. Гидус сильный махос, может гораздо больше, чем я. Но у него рано в детстве проявились способности, и, если не родители, ничего не достиг бы он.

– Ты все равно талант, – совершенно искренне похвалил я Дрища. – Как ты перед Витором ползал, аж глаз радовал. Это какие у тебя способности шикарные, ты ведь любого можешь изобразить. Вот не сказал бы мне, что из национальной охраны, я думал бы, так, мелкий воришка, плесень уличная.

– Из национальной безопасности, – машинально поправил меня Орес. Видно было, что ему приятно.

Я тоже поправил. Воротник парню пригладил, заодно схему обновил – с даже очень слабых псионов они слетают только так. И еще одну поставил, на всякий случай. Может, он тут прикидывается таким слабым лузером, а на самом деле давно разглядел все и теперь меня за нос водит. А может быть, и нет. Если что, меня любой вариант устроит. Хотя те тоненькие оранжевые ниточки, которые я использовал, сам еле-еле мог разглядеть, куда этому недоучке, а воздействие еще определить надо, в стрессовой ситуации не сразу и просечешь, что на разум кто-то влияет.

– Меня ведь в схоле не очень любили, – продолжал откровенничать Дрищ, – приходилось как-то изворачиваться. Вот я и вспомнил.

– Издевались?

– Да, до момента, когда дар проснулся. Я тогда со злости по столу долбанул кулаком, а он разлетелся на кусочки. И искры я увидел. Все перепугались тогда страшно, но есть инструкция, что в таком случае делать. Меня протестировали.

– И сразу в училище?

– Нет, еще два цикла в схоле доучивался.

– Обидчикам-то отомстил?

– За что? – парень искренне изумился. – Я ведь действительно слабаком был, на других учеников стучал, гадости иногда исподтишка делал, а потом, как дар проявился, не нужно стало. Друзьями мы, конечно, не стали, но мстить, когда ты гораздо сильнее и даже здоровяка какого-нибудь покалечить можешь, как-то нехорошо.

Пожалуй, пока не буду его Дрищем звать. Даже про себя. Подумал, стоит ли спрашивать про их тайную безопасную операцию, схема ведь только подталкивает человека к откровенности, если он не хочет что-то рассказывать, или вопрос неудобный, сознание может схему уничтожить, а человек вдруг задать самому себе вопрос, чего это он так разоткровенничался. Будь я Повелителем, может и прокатило бы, но я простой слабенький недоучка с модулем в состоянии комы.

Так что любопытство я свое на время придавил. Решил с другого края зайти, а то уж больно долго гуляли по этим коридорам.

– Орес. Кстати, это твое имя или семейное?

– И то, и другое. Я второй ребенок из трех братьев, когда имя давали. младший уже родился. Так и назвали – Средний. Так что ты хотел спросить?

– Мы тут круги наматываем. Тебе не кажется, что надо по-другому поступить?

– Как?

– Используем правило правой руки, – авторитетно заявил я. – Будем идти, держась правой рукой о стену и не отрывая ее. Так мы по всей замкнутой стене пройдем, может на что-то и наткнемся. Или хотя бы к выходу выйдем.

– А почему не левой? – совершенно резонно спросил Орес.

Вот как ему обьяснить, что если мы левой рукой так держаться будем, то никогда отсюда не выберемся.

– Не получится, попробуем левой. Но сначала давай попробуем, как я сказал. Или, хочешь, разделимся, ты левой рукой будешь вести, я правой. Кто первый найдет выход, позовет другого.

Парень сразу сообразил, чем это грозит, и отказался. Остаться одному в лабиринте ему явно не хотелось, а силенок разрушить стенки – не хватало.

Я демонстративно прижал ладонь правой руки к не очень чистой стене и пошел. Орес топал за мной, вот сейчас у него отличный шанс разделаться со слишком любопытным спутником. Делов-то, в спину влепить заряд, или оглушить, а потом шею свернуть. Не знаю, что его остановило, может, боялся остаться тут навсегда с моим призраком, но парень даже попытки не предпринял.

Дальний правый угол порадовал низенькой каменной дверью. Обычной такой на вид, с бронзовой ручкой в виде головы совы, и с высеченным изображением женщины. Судя по надписи, Эреш-кигаль. Отчего-то мне резко расхотелось туда входить, в местном пантеоне места для бывшей владычицы царства мертвых не было. Культ Эреш-кигаль уничтожили четыре тысячи лет назад вместе с царством Кут, до последнего сопротивлявшимся союзу семи. Причем, не будь я хранителем и все остальное, не узнал бы про этот исторический факт – тайны прошлого даже для членов старых семей были за семью печатями.

По обе стороны от двери стояли большие каменные урны с изображением глаз.

– Ух ты, – Орес неожиданно обрадовался, – это же Никта. Ее храмы есть на главном материке. Сейчас мало кто верит в старых богов, но вот в моей деревне был храм Эроса.

И покраснел.

– О богах – после, – тактично прервал его я. – Смотри, глаза выплавлены. Что бы это значило?

– Ну я могу предположить, что у жертвы надо было вырезать глаза, и положить по одному в каждую урну, – засмеялся Орес.

Шутит он или нет, но так и есть. Я поглядел на спутника, два глаза в наличии. А потом потянул ручку на себя. Дверь легко поддалась, количество зрячих в нашей компании изменять не пришлось. За дверным проемом оказался низкий коридор, все в стиле местной архитектуры – сплошные вспомогательные помещения. На стенах висели факелы, длина прохода была всего несколько метров, а вот дальше шла тьма. Абсолютная, словно фотонная ловушка. Или черная дыра. Или еще что-то, куда свет мог только входить, а выходить – нет.