Андрей Никонов - Под светом чужой звезды

– Может, не пойдем? – мне резко захотелось вернуться в лабиринт.

– Да ты что! – Орес хлопнул меня по плечу. Схема откровения – дело хорошее, вот только излишнее воодушевление и восторженность идут побочными эффектами, без этого сознанию трудно растормозиться. Можно, правда, еще в глубокую тоску вогнать, но в такой компании тяжело было бы. – Там же самое интересное, во всех храмах Никты так – мрак непроницаемый, а сделаешь шаг, огромная светлая комната со статуей богини и жрецом-иерасом.

Нам иерас точно был не нужен. Но Орес, не слушая меня, рванул в проход.

Как я пропустил эту тонкую оранжевую линию, понять не могу. Может быть, слишком пялился на тьму. Но стоило лейтенанту-безопаснику ее пересечь, факелы на стенах ярко вспыхнули. Их свет не разогнал тьму, но от каждого светильника на плиту пола стекла зеленая нить и вместе они сложились в простой орнамент. Орес занес над ним ногу, я рванул за ним, чтобы остановить, но инерция была быстрее меня.

Мой спутник впечатал подошву прямо в гущу зеленых нитей. Схемы снесло напрочь, вот только обновил их, и все – пропали. Лицо Ореса поменяло выражение с восторженного на осмысленное, он остановился, начиная движение в обратную сторону. Я тоже.

Но поздно, каменная дверь захлопнулась, отрезая нам путь назад.

– Так, что-то мне нехорошо, – Орес прижал ладонь ко лбу, оранжевые нити сложились в схему исцеления. – Как в тумане все было. Чего мы сюда поперлись? Эмпо, да? Как там тебя звать?

– Марк Аврелий, – подсказал я. Телепортироваться никогда не поздно.

– Так, Марк Аврелий. Держи руки на виду, чтобы я не волновался. Кроме метателя, оружие есть?

Я продемонстрировал топо на другой руке

– Гражданский? Таким только птиц пугать. Стрелять из метателя умеешь?

– Да, я же торговец, – напомнил я лейтенанту сложившийся статус кво. – Мы что только не умеем. И стрелять, и…

– Потом расскажешь, – перебил меня Орес. – Контролируй дверь, чтобы никто в спину не ударил, а я посмотрю, что за этой стеной из тьмы скрывается.

Я уж думал, что лейтенант попрется вперед, как герой, но он подошел, засунул руку с коммом внутрь тьмы, замер на секунду.

– Гамисе та! – выругался он, снял комм, зачем-то потряс его, снова надел на руку. – Эта хрень сдохла. Эмпо, есть комм?

– Откуда, – я развел руками, – отобрали, когда на каторгу оформляли.

– Имплантат? Хотя откуда у бедного торговца такие деньжищи. Или есть?

Я помотал головой.

– Ладно. Идешь первым. Метатель давай сюда, это оружие для военных, а не для таких как ты неумех. Попробуешь обернуться, всажу заряд. – И, отобрав у меня ружье, в подтверждение попробовал зажечь плазменный шарик над рукой. Такими только детишек пугать, во-первых. А во-вторых, стоило схеме появиться, зеленый орнамент тут же с ней расправился. Лейтенант офигевшими глазами посмотрел на свою ладонь, попробовал еще пару раз создать предмет устрашения, выругался, прицелился, и приказал мне побыстрее и побольше шаги делать вперед, пока он тут занимается созданием защиты для нас обоих. Нет, все таки Дрищ.

Тьма ласково поглотила меня и бережно выплюнула в огромное помещение, с белоснежными мраморными колоннами шагом примерно в шесть-семь метров, делящими зал на нефы. На месте тьмы со стороны зала была дверь, обычная, деревянная, с золотой ручкой в виде кольца. От двери до конца зала было метров восемьдесят, не меньше, я насчитал двенадцать колонн с каждой стороны. Шахматный пол из плит черного и бежевого гранита был расчерчен по их границам зелеными линиями, приподнятыми над поверхностью пола на несколько сантиметров. Пришлось, как в детстве, сыграть самому с собой в игру – не наступать на трещины. То есть на эти линии. Вдруг они не только схемы удаляют.

Осторожно сделал шаг, другой. Бежевые плиты были девственно чисты, а вот черные, не все, но где-то пятая часть, попадались с зелеными ловушками. Значит, играем в зеркальные шашки, ходим только по белым клеткам. До середины зала я добрался без приключений, огляделся. Шесть колонн до меня, шесть – после. В конце виднелось обособленное помещение, кажется, в греческих храмах оно назвается аддитион, место для сокровищниц и алтарей. И, если уж аналогию с храмами проводить, сейчас я стоял прямо в трансепте – поперечном нефе, по ширине на еще один шаг колонн больше самого зала, с отдельными комнатами по бокам.

В боковых комнатах стояло по скульптуре. Я бы охарактеризовал стиль автора одним словом – мерзость. В левом мраморном изваянии несколько мужчин разделывали женщину. Со всеми анатомическими подробностями. А в другом, служившем продолжением первого – над тем, что от женщины осталось, проводили кулинарные эксперименты. За последнее время много чего повидал, но вот там, в этих зальчиках, чуть не стошнило. Автор, бесспорно, был мастером, так все передать, в деталях, подробностях – казалось, фигуры извращенцев-людоедов вот-вот оживут, и поскольку из еды я тут был один, решил, ну их, лучше дальше пойду.

Аддитион, последняя комната, был выделен дополнительными колоннами, стоящими между основными. Густая зеленая вязь покрывала все проходы, кроме одного. В правом дальнем углу клубилась такая же тьма, как и на входе. А по центру самой комнаты в пол был вделан небольшой бассейн с черной жидкостью. По правой и левой стене стояла совершенно обычная мебель – кресла, большой стол, даже диванчик. Кто-то тут явно бывал, оставив крошки на столе и под столом. В левом дальнем углу большой черный куб, с полутораметровыми гранями, поблескивал чем-то нехорошим. Оранжевые искорки были не просто тусклыми, в них явно присутствовала примесь черного. И черная нить тянулась от бассейна к кубу прямо по полу. Стоило мне к ней приблизиться, нить дернулась, словно собиралась вцепиться мне в ногу, но потом снова спокойно улеглась.

. Я взял со стола какую-то деревяшку, дотронулся до поверхности бассейна. Жидкость была плотная и маслянистая, подобно нити, она, почуяв мое присутствие, каплями начала взбираться по палочке вверк, к руке, пришлось деревяшку бросить в бассейн. На поверхности она плавать не стала, утонула сразу же.

Можно было подождать хозяев и порасспросить, но у меня идея была получше.

– Никого нет? – Орес накладывал на себя защитные залинания – с зеленого узора он сошел, так что пока что у него получалось, хоть и не очень хорошо. Судя по качеству схем, первым учеником в местном училище он не был. – Ладно, сейчас проверим. Пойдешь со мной, держись впереди, и чтобы без глупостей.

– Конечно, войхо, сделаю, как прикажешь.

– Молодец, может, из тебя выйдет толк. Выберемся отсюда, похлопочу, чтобы тебе срок уменьшили. С четырнадцати недель до двенадцати, но только если будешь себя разумно вести. Я слежу за тобой, эмпо. Пошли.