Клаудия Грэй - Голос крови

Возможно, это ее последняя речь в Галактическом сенате. Ради своих родных она обязана использовать этот шанс.

— Я пришла, чтобы снять свою кандидатуру с выборов Первого сенатора. — Кто-то вдалеке презрительно засмеялся, но Лея не обратила внимания. — Процедура проста: просто сказав об этом здесь, в этом зале, я перестала быть кандидатом. Однако я оказала бы Галактическому сенату плохую услугу, если бы не воспользовалась этой возможностью, чтобы обсудить вчерашнее разоблачение касательно моего биологического отца. Граждане Новой Республики имеют право услышать, что именно мне было известно и когда я это узнала.

Зал замер. Даже те, кто был настроен наиболее враждебно, приготовились ловить каждое слово. Возможно, Лея лишилась их поддержки, но ей удалось заполучить их внимание.

— То, что я — приемная дочь Бейла и Бреи Органа, правящей семьи Алдераана, никогда не было тайной. Считалось, что мои родители погибли на войне, — и я сама верила этому все свое детство. Как вы сами слышали вчера, Бейл Органа ждал, когда я повзрослею, чтобы сказать мне правду, но гибель нашего мира от рук Империи не дала ему сделать это.

Мой брат, рыцарь-джедай Люк Скайуокер, первым узнал, что мы с ним близнецы и нашим отцом был человек, впоследствии ставший известным как Дарт Вейдер. — (При одном упоминании Вейдера в зале как будто сгустился мрак.) — Брат рассказал мне об этом за день до битвы при Эндоре. Как вы понимаете, это потрясло меня. Я и вообразить не могла, что история моего появления на свет может быть столь ужасна. Или что моим отцом окажется тот, кого у меня были все причины ненавидеть. Я долго пыталась примириться с этим знанием. Я и теперь не вполне примирилась с ним и, наверное, буду внутренне отвергать его до конца дней своих.

Всякий раз, когда они с Люком говорили об отце, он отказывался звать его Дартом Вейдером. «Он был Энакином Скайуокером, когда полюбил нашу мать, — говорил Люк, ласково держа Лею за руку. — И снова стал Энакином Скайуокером в свой последний час. Он вернулся с темной стороны, Лея. Говорят, это невозможно, но наш отец сделал это. Он одолел этот путь из любви к нам».

Лея верила брату. Она чувствовала, что он говорит правду. Но эта правда не приносила ей такого утешения, как Люку. Как Вейдер мог так безжалостно пытать ее, если в глубине души он был хорошим человеком? В его власти было выбрать правильную сторону, но вместо этого он заставлял Лею страдать.

Сенат, конечно, не захочет слушать, что Дарт Вейдер исправился перед смертью. Стоит только заикнуться об этом — и Лею обвинят в том, что она пытается оправдать злодея и убийцу; может быть, ее даже вышвырнут вон. Поэтому Лея собиралась открыть только ту правду, которая способна помочь ей и ее родным.

— Для многих из вас давно не тайна, что моя настоящая мать тоже оставила заметный след в истории. В записи, которую мы услышали вчера, говорилось и о ней. Падме Амидала Набери была королевой планеты Набу, а впоследствии представляла ее в сенате. Она, одна из немногих, противостояла Палпатину, когда он шел к власти, она была среди той горстки дальновидных политиков, кто пытался предостеречь народы Галактики. — Лея вспомнила голограммы хрупкой девушки в пышных нарядах королевского дома Набу. У этой девушки были такие же глаза, что и у нее. Лея продолжала речь: — В моих жилах течет не только кровь отца, но и кровь матери. Исполняя свой долг сенатора, я всегда старалась быть достойной королевы Амидалы, известной своей отвагой на политическом поприще. Что же до моего отца… Я не знаю более наглядного примера того, какие опасности несет абсолютная власть. Вот почему я всегда была убежденным популистом, вот почему я всегда выступала против сосредоточения власти в чьих-либо руках, и вот почему я согласилась участвовать в выборах Первого сенатора — чтобы огромная власть снова не оказалась в неправедных руках.

Зал услышал ее. По-настоящему. Лея понимала, что былого признания уже не вернуть, но надеялась, что сенаторы хотя бы оценят ее откровенность. И что Бен, когда он это услышит, тоже поймет.

На душе у нее немного полегчало. По крайней мере, самое страшное уже позади.

Потом дроид-модератор объявил:

— Слово предоставляется леди Карисе Синдиан.

Камеры и прожектора обратились к леди Карисе, как всегда в пышном и сверкающем наряде, на сей раз выдержанном в синих тонах. Она воздела руку к потолку, словно взывая к космосу и всей Галактике:

— От имени всех сенаторов я хочу поблагодарить принцессу Лею за то, что она решилась открыть нам правду, пусть и так поздно. Однако в своей речи принцесса Лея упомянула факт, который вызывает новые, более серьезные опасения. Ее брат Люк Скайуокер уже много лет избегает публичности. Возможно, приемный отец передал ее высочеству свои добродетели, однако можно ли то же самое сказать о ее брате? Если он решит использовать Силу, которой, по слухам, владеет, во зло, как мы защитимся от него?

Лея ожидала, что на нее посыплются насмешки. Оскорбления. Даже гнилые фрукты. Она была готова противостоять любому нападению.

Но она не могла молча стоять и слушать, как порочат Люка.

— Как вы смеете сомневаться в нем! — Слова прозвучали хрипло и резко, но Лея сдерживалась как могла. — После всего, что Люк сделал для Альянса Повстанцев и Новой Республики! Возможно, леди Кариса забыла, что это Люк уничтожил первую «Звезду Смерти», а впоследствии избавил мир от Палпатина…

— Мы знаем это только со слов Скайуокера, — возразила леди Кариса, улыбнувшись, будто на вечеринке с коктейлями. — А если его словам можно верить не более, чем вашим, то простите, ваше высочество, но, учитывая ваше молчание в последние несколько десятилетий, нам приходится быть осторожными.

По залу пошел ропот, с каждой секундой он набирал силу. У Леи перехватило дыхание: «Нет, нет, только не это! Нельзя, чтобы еще и Люк пострадал…»

— Слово предоставляется сенатору Тай-Лину Гарру, — объявил дроид-модератор.

Когда на экранах появился спокойный и собранный Тай-Лин, зал притих. Иногда Лее казалось, что Тай-Лин одним своим появлением мог бы угомонить и тайфун, превратив его в легкий бриз. Его алая мантия пламенела, как символ верности долгу, и Тай-Лин был единственным в тот день, кто оставался выше политических склок.

— Прежде всего я хотел бы напомнить достопочтенному сенатору от планеты Арканис леди Карисе Синдиан, что у нас нет никаких оснований ставить под сомнение доброе имя и намерения Люка Скайуокера. — Не столько словами, сколько спокойным и рассудительным тоном Тай-Лин начисто отмел инсинуации леди Карисы. — Со времен Альянса Скайуокер ведет уединенную жизнь, не вмешиваясь в политику. Он никогда не требовал от Новой Республики ничего сверх того, чего может требовать рядовой гражданин, и мы со своей стороны не имеем права требовать от него чего-либо, учитывая все то, что он уже совершил для нас. Как напомнила нам вчера сенатор от планеты Лонера Вицли, Новая Республика не винит детей в прегрешениях их родителей, и этот закон нельзя нарушать и теперь.