Дрю Карпишин - Дарт Бейн 1: Путь разрушения

Это был не первый случай, когда Бейн, выучив урок, с первой же попытки превосходил ее собственные достижения. Он был намного сильнее, чем предполагала Гитани, и мощь его день ото дня только росла. Тут уже приходилось опасаться, как бы не утратить контроль над ним.

Конечно, Гитани проявляла осторожность. Она была не настолько глупа, чтобы учить его всему, что узнавала от мастеров. Но почему-то это больше не давало ей преимущества над учеником. Порой Гитани задумывалась: а не черпает ли он преимущества в тех древних текстах, которые штудирует? По логике, учиться у живых мастеров было полезнее, чем читать теоретические труды, написанные тысячи лет назад, — если только знания современных ситхов не содержали какого-то изъяна.

К сожалению, Гитани не знала, как проверить эту догадку. Если она вдруг начнет часами просиживать в библиотеке, Бейн начнет гадать, что она задумала. Чего доброго, решит, что ее уроки не столь ценны, как те знания, которые он добывал сам. Возможно, он даже сочтет, что от нее можно избавиться. И если дойдет до схватки, Гитани уже не была уверена, что сможет одолеть его.

Впрочем, она всегда гордилась умением приспосабливаться. Первоначальный план — превратить Бейна в послушного ученика — давно развалился. Но Гитани все равно хотела, чтобы он был ее союзником. Бейн мог оказаться могучим подспорьем — для убийства Сирака и так далее.

Они молча работали около часа, собирая книги и расставляя стеллажи. К тому времени, когда в комнате было наведено некое подобие порядка, у Гитани ныла спина от постоянных наклонов и подъема тяжестей. Она изможденно рухнула на один из стульев и улыбнулась Бейну.

— Сил больше нет, — с преувеличенно усталым вздохом проговорила она.

Встав за ее спиной, Бейн положил свои огромные ладони ей на плечи, у основания длинной шеи, и начал массировать мышцы. Движения рук гиганта были удивительно деликатными.

— Ммм… приятно, — признала Гитани. — Где ты этому научился?

— Кто работает на кортозисных шахтах, тому известно все о болях в мышцах и суставах, — отозвался Бейн, втиснув большие пальцы под лопатки. Женщина ахнула, выгнула спину и обмякла, чувствуя, как тают мышцы от его прикосновений.

Бейн редко говорил о своем прошлом, но из обрывков воспоминаний она за эти недели примерно составила общую картину. Сама Гитани намного внимательнее следила за тем, что открывала о себе.

— Ты когда-то спрашивал, почему я ушла от джедаев, — проворковала она, чувствуя, как ритмичные движения его пальцев уносят ее далеко. — Я об этом так и не рассказала, верно?

— В жизни каждого из нас есть моменты, которые мы не хотим вспоминать, — не останавливаясь, ответил Бейн. — Я знал, что ты мне поведаешь обо всем, когда будешь готова.

Гитани закрыла глаза, запрокинув голову и позволяя ему дальше разминать ее плечи.

— Мой учитель был из расы катаров, — тихо проговорила она. — Мастер Ханда. Я училась у него чуть ли не с пеленок. Родители отдали меня в Орден еще в младенчестве.

— Я слыхал, джедаи не одобряют семейных уз.

— Они только Силу одобряют, — немного поразмыслив, согласилась Гитани. — Мирские привязанности — дружба, родство, любовь — не должны затуманивать разум эмоциями и страстями.

Бейн хихикнул. Этот низкий утробный звук она не столько услышала, сколько почувствовала кожей через кончики его пальцев.

— Страсть ведет к темной стороне. Так мне говорили.

— Для джедаев это не предмет шуток. Особенно для мастера Ханды. Катары известны своей горячностью. Он всегда увещевал меня и Кила, как опасно поддаваться эмоциям.

— Кила?

— Кила Чарни. Это еще один из падаванов Ханды. Мы часто занимались вместе. Он был всего на год старше меня.

— Тоже катар? — спросил Бейн.

— Нет, Кил — человек. С течением лет мы стали близки. Очень близки.

По легчайшему увеличению нажима Гитани поняла, что значение ее слов вполне дошло до Бейна. Она притворилась, что не заметила.

— Мы с Килом были любовниками, — продолжила она. — Джедаям запрещается заводить такие отношения. Мастера боятся, что они затуманят разум опасными эмоциями.

— Он действительно тебе нравился или просто хотелось ослушаться учителя?

Гитани задумалась.

— То и другое, полагаю, — ответила она наконец. — Он был симпатичным. И сильным. Меня к нему влекло, что тут отрицать.

Бейн буркнул что-то неразборчивое. Его руки остановились и просто лежали на плечах.

— Мастер Ханда очень скоро прознал о том, что мы стали любовниками. Несмотря на его же постоянные проповеди о необходимости контролировать эмоции, он здорово разозлился. Он приказал нам забыть о своих чувствах и запретил продолжать нашу связь.

Бейн презрительно фыркнул:

— Он в самом деле верил, что это так просто?

— Джедаи рассматривают эмоции как часть нашей животной природы. Они считают, что мы должны быть выше примитивных инстинктов. Но я знаю, что именно страсть и делает нас сильными. Джедаи боятся ее просто потому, что страсть делает падаванов непредсказуемыми и трудноуправляемыми. Реакция мастера Ханды открыла мне глаза. Все, что знают джедаи о Силе, — это ложь, искажение реальности. Я наконец осознала, что у мастера Ханды никогда не смогу раскрыть весь свой потенциал. В тот момент я отвернулась от джедаев и начала планировать переход к ситхам.

— А Кил Чарни? — Бейн снова принялся массировать ее плечи, но уже не так нежно.

— Я попросила его пойти со мной, — созналась Гитани. — Сказала, что у нас есть выбор: Орден или любовь. Он выбрал Орден.

Напряжение в руках Бейна чуть ослабло.

— Он мертв?

Собеседница засмеялась:

— Ты имеешь в виду, убила ли я его? Нет: когда я последний раз слышала о нем, он был жив-здоров. Возможно, он погиб в бою с ситхами на Руусане, но я как-то не видела необходимости самой убивать его.

— Тогда твои чувства к нему были не так сильны, как ты думала.

Гитани застыла. Это могло быть сказано в шутку, но она знала, что в словах Бейна есть доля правды. Кил был удобным любовником. Хотя физическое влечение, несомненно, присутствовало, он стал больше чем другом просто в силу обстоятельств: жизни у мастера Ханды, у которого они вместе учились день-деньской; недостижимых идеалов джедаев, к которым оба должны были стремиться; стресса, вызванного бесконечной войной на Руусане.

Бейн обвил ее шею ладонями — крепко, но не слишком. Наклонился и прошептал на ухо, так что она вздрогнула, почувствовав тепло его дыхания:

— Когда ты наконец предашь меня, я надеюсь, ты будешь не настолько равнодушна и попытаешься убить самолично.

Гитани вскочила со стула, отбросив его руки, и повернулась к нему. На долю секунды на лице Бейна промелькнула самодовольная ухмылка. Но тут же исчезла, сменившись виновато-обеспокоенным выражением.