Джеймс Лучено - Темный повелитель: Восход Дарта Вейдера

- Меня не заботят твои презренные бывшие дружки, мой ученик. Что касается клонов, то их нужно покарать как можно более сурово - как напоминание остальным о том, кому они в действительности служат. - Полностью скрыв лицо под капюшоном, он чуть более взволнованным голосом добавил: - Пришло время показать Галактике истинное лицо моего нового полномочного представителя. Как Галактика тебя воспримет - зависит лишь от тебя одного.

- Как поступить со сбежавшими джедаями, учитель?

Повисла короткая пауза, во время которой Палпатин, казалось, тщательно подбирал слова.

- Ах да, джедаи... Наткнешься на них во время выполнения задания - убей.

Лишь после того, как голоизображение Императора полностью растворилось, Вейдер поднялся. Еще некоторое время он стоял, угрюмо склонив голову и свесив затянутые в перчатки руки по бокам. Затем он повернулся и зашагал в направлении люка, ведущего в капитанскую рубку «Вымогателя».

Для всей Галактики рыцарь-джедай Энакин Скайуокер - парень с обложки, Герой-без-страха, Избранный - погиб на Корусанте при штурме Храма джедаев.

В какой-то мере это было правдой.

«Энакин мертв», - говорил себе Вейдер.

И все же, не будь всего того, что случилось на Мустафаре, Энакин сидел бы сейчас на корусантском троне, с женой под боком, с ребенком на руках... Но план Императора был исполнен безукоризненно. Палпатин выиграл войну, сверг республиканский строй, завоевал преданность рыцаря-джедая, на которого весь Орден возлагал столько надежд. Месть ушедших в добровольное изгнание ситхов свершилась, а Дарт Вейдер стал обычным прислужником, мальчиком на побегушках, возможным учеником повелителя ситхов и публичным лицом темной стороны.

Не потеряв джедайских умений, он ощущал неопределенность в отношении своего места в Силе; делая первые шаги к тому, чтобы пробудить мощь темной стороны, он чувствовал неуверенность в своей способности удержать эту мощь в себе. Сколь многого он мог бы достичь, не вмешайся судьба-злодейка так жестоко и не лиши всего, чем он владел, - лишь для того, чтобы воссоздать его заново!

Или унизить, как были унижены Дарт Мол и Дарт Тиранус; как, впрочем, был унижен и весь Орден джедаев.

В то время как Дарт Сидиус получил все, чего только желал, Вейдер все потерял, в том числе - по крайней мере, на какое-то время - и уверенность в собственных силах, а также неудержимость, которую демонстрировал Энакин Скайуокер.

Вейдер шел в направлении люка.

«Но разве это ходьба?» - задумался он.

После стольких лет конструирования и восстановления дроидов, ремонта двигателей лендспидеров и космических истребителей, совершенствования механизмов, управлявших самой первой из его искусственных рук, он находился в настоящем смятении из-за некомпетентности медицинских дроидов, ответственных за воссоздание его тела в корусантской лаборатории Сидиуса.

Его легированные голени были обтянуты полосками той же брони, из которой была сделана и перчатка, скрывавшая протез его правой ладони. Обрубки его настоящих конечностей оканчивались слоями трансплантированной кожи; механизмы, приводившие в движение руки и ноги, соединялись с особыми модулями, служившими интерфейсами к поврежденным нервным окончаниям. Но вместо дюрастали меддроиды использовали низкокачественный сплав, да еще не слишком аккуратно припаяли полоски, защищавшие электродвижущие шины. В итоге те постоянно натыкались на мелкие препятствия, особенно в местах сочленений - на коленях и лодыжках.

Искусственные ноги не слишком уютно чувствовали себя в высоких сапогах, заостренным механическим пальцам не хватало чувствительности, из-за высоких каблуков Вейдеру приходилось передвигаться с повышенной осторожностью, иначе он рисковал споткнуться и кувырнуться вверх тормашками. К тому же эти нескладные сапоги были настолько тяжелыми, что он чувствовал себя так, будто врос корнями в землю, ну или, по крайней мере, попал на планету с повышенной гравитацией.

Что хорошего в этом всем, если ему приходилось прибегать к Силе, просто чтобы перемещаться с места на место! С тем же успехом он мог бы заказать себе репульсорное кресло и вообще забыть о ходьбе.

Протезы рук обладали абсолютно теми же дефектами.

Только правая ощущалась естественно - хотя тоже являлась протезом, - а пневматические механизмы, поддерживавшие сочленения, временами имели замедленную реакцию. Тяжеловесный плащ и нагрудная пластина так сковывали движения, что он едва мог поднять руки над головой, и к тому же ему пришлось подстраивать технику владения мечом, чтобы компенсировать все неудобства.

Он вполне мог бы отрегулировать поршни и серводвигатели предплечий так, что его руки стали бы достаточно сильны, чтобы смять рукоятку светового меча. Силой одних лишь рук он мог оторвать от земли взрослого человека, но Сила и так давала ему эту способность, особенно во время приступов ярости, как это уже было на Татуине, и не только. Помимо всего прочего, рукава его бронированного костюма не обтягивали протезы, как должны бы, а перчатки длиной по локоть провисали и образовывали складки на запястьях.

Разглядывая ладони, он думал: «Но разве это зрение?»

Казалось, герметичная маска обладала всеми «прелестями», какие только были возможны: выпученными глазами, треугольной решеткой рта, коротким, похожим на рыло носом и бесцельно скошенными скулами. Вкупе с безвкусно выполненным куполообразным шлемом маска придавала ему неприглядный облик древнего военного дроида ситхов. Темные полусферы, скрывавшие глаза, отфильтровывали свет, который мог нанести еще больший ущерб и без того поврежденным роговицам и сетчаткам, но в режиме увеличения они пропускали только красный цвет; кроме того, Вейдер не мог разглядеть носков своих сапог, не склонив голову почти на девяносто градусов.

Прислушиваясь к жужжанию сервомоторов, управлявших его конечностями, он думал: «Но разве это слух?»

Меддроиды восстановили хрящи наружного уха, но барабанные перепонки, расплавленные в жаре Мустафара, восстановлению не подлежали. Звуковые волны отныне поступали непосредственно на импланты в его внутреннем ухе, и звуки регистрировались, как будто приходили из-под воды. Что хуже, у имплантированных сенсоров была неважная звукоразличающая способность, и многие звуки окружающей среды регистрировались таким образом, что невозможно было определить нужное направление и расстояние до источников. Временами сенсоры изводили его эффектами обратной связи или же прикладывали эхо к малейшему из шумов.

Втягивая в легкие воздух, он думал: «Но разве это дыхание?»

Вот где меддроиды по-настоящему его подвели.