Евгений Синтезов - Лох это судьба

Я им сказал, что Ирпа же ни в чём не виновата — это облик другой, настоящей земной девушки! На это валькирии ещё больше воодушевились, чуть ли не до мистического транса, какой бывает от мухоморов. Грейс заявила, что всё очень символично! Что порочность той земной девушки вытолкнула меня в космос, как некогда перво-человека перво-женщина подвела под выселение из Рая!

Мария продолжила о том, что не просто так меня забросило на борт тогда ещё лишённой личности Буханки, где в берлоге Макса дожидалось апгрейда с ремонтом лишённое разума затраханное шахтёрами механическое тело с неисправностями функции имитации оргазма!

— Вы тоже дожидались, — внёс я ехидное уточнение.

— У нас с оргазмом всё в порядке! — Строго отрезала Грейс. Кэш упала лицом на сгиб локтя и зарыдала в конвульсиях. Мария подошла к ней, стала гладить по голове, приговаривая, — и у тебя всё наладится, вот увидишь!

Грейс пафосно заявила, что моя геройская судьба нести в жизни всех пусть не свет, но огонёк точно, открыла им, бедным странницам, их предназначение быть моей геройской дружиной, Ирпа вернула себе личность, а её дроиду отладили все функции, особенно…

Тут я на неё очень строго посмотрел, Грейс смутилась, и Лилит пришла подружке на выручку. Фактически в экстазе возвестила об истинном смысле любви, которая возвращается сквозь космический мрак, дабы спасти погрязшую во мраке порока и себялюбия девушку, всего лишь за то, что я подарил её биологический облик ни в чём неповинному секс-роботу с сознанием искина, вернувшего себе личность!

— И с полностью исправной функцией имитации оргазма! — Пробулькала или прохрюкала Кэш, не поднимая лица.

Валькирии строго поджали губки и дружно обратили ко мне испод чёлок говорящие взгляды. — «Вот! Это она сказала»!

Кэш сумела поднять лицо с покрасневшими глазами, сказала хрипло. — Пожалуйста, только никого не убей!

— С имитацией оргазма. — Благодушно проурчал Мукадо.

Я решил, что с меня достаточно разговоров, не прощаясь, направился на выход. Вот у Кэш юмор больной! «Не убей»! Да я на валькирий даже рассердиться по-настоящему не могу, тем более правы они — сразу нужно было идти к Ирпе. Только к себе заглянул, взял из стазис-хранилища баночку с икрой и нарезной батон.

Прихожу в рубку управления, Ирпа на меня так по-человечески внимательно и по-детски беззащитно посмотрела. Всё она слышала, конечно, и всё понимает, слова не нужны. Подхожу и просто обнимаю, она шепчет. — Я тебя ждала, снова так долго тебя ждала…

— Но я же пришёл, — шепчу виновато.

— Спасибо!

От такого её взгляда я ещё на Земле терял сознание, а здесь, в этих обстоятельствах… не сразу прихожу в себя. Мы сидим у иллюминатора, одной рукой прижимаю её за плечи, в другой бутерброд с фиолетовой икрой, а перед нами миллионы звёзд, и где-то там Земля. Там живут люди, и они, даже самые лучшие, как мои шведки, довольно-таки приличные сволочи. Да и сам я хорош, лапаю девушку, лопаю бутерброды, других осуждаю, а Бурзик всё ещё плавает в геле противоперегрузочной камеры… и на Земле оставил на произвол судьбы Пашкиного кота, как он там?

Земля, Владивосток. Павел

Коту Павла в ту ночь пришлось подождать хозяина. После празднования Сёминого дня рождения сразу за посещением отделения полиции Ира настояла на визите в травмпункт, где медики зафиксировали все нанесённые Павлу побои. Кроме физиономии ничего не пострадало, да и на лице при ближайшем рассмотрении не обнаружилось фатальных повреждений, впрочем, для «морального вреда» и «средней тяжести» их могло хватить.

Из «травмы» Данил отвёз Пашу домой, а Ира поехала с ним куда-то. Павел в полном обалдении поднялся к себе, сразу закрылся, не включая свет, прошёл к кровати и, как был одетый, залез под одеяло, лишь нога об ногу стянул туфли. Кот попробовал щекотать щиколотку хозяина усами, но толку почти не добился, тот так и лежал, закутавшись. К тому же кот немного опасался — от человека отчётливо несло перегаром. Паша пытался отпихнуть его ногой, не глядя, и тоже боялся. Он с нетерпением ждал, когда разлетятся стёкла балконной двери, и в комнату ворвётся Семён. Пусть набьёт ему рожу ещё раз или два, но увидит, что нет у него Иры!

Может быть, получится сказать ему, что ничего в клубе не было, Сёма всё неправильно понял, а Сёма и сам не мог понять, зачем Ирка зазвала в ту комнату и так не вовремя встала перед ним на колени, о чём-то бессвязно умоляя. Паша было решил, что это спьяну, но потом она вела себя совсем иначе!

Павел почти не закрывался, когда Сёма бил его по лицу, хотя и не виноват перед ним… формально! Они же учились в одном классе! Паша очень давно так думал об Ире, причём часто именно в такой форме, и честно считал себя виноватым перед другом. Он надеялся, что придёт Сёма, и они поговорят по-мужски, или…

Если Сёма не придёт, пусть завтра никогда не наступит! Паша боялся выглянуть из-под одеяла, посмотреть в сторону окна, он с ужасом и стыдом думал о завтрашнем дне. Эта история тоже обязана своим появлением типовой архитектуре. Любоваться своими и Пашиными окнами Сёма мог лишь с обратной от подъездной стороны. Паша ни за что на свете не желал подойти к окну, потому лишён был возможности увидеть на лавочке Сёму, а Сёма пропустил, как уставший ворочаться и ёрзать Паша встал, дошёл до холодильника и, наконец-то, обратил внимание на своего питомца. Вывалил ему в кормушку пакетик корма, сам ополовинил бутылку минералки и, не переодеваясь, только надел тёмные очки, попёр в шесть утра на работу, благо числился владельцем предприятия.

По пути быстро поймал такси и без приключений добрался до делового центра. Охранники его знали, пропустили с понимающими улыбками, не задавая вопросов. По улыбкам судя, скорей всего они знали обо всём, что случилось ночью в клубе, и откуда только они всё узнают? Паша поднялся на свой этаж, своими ключами отпер контору, прошёл в собственный кабинет.

Расположившись в собственном начальственном кресле, строго огляделся, чуть не сказал: «Наташа, кофе» и загрустил. До начала рабочего дня оставалось ещё много времени, а учитывая давешние обстоятельства, можно ожидать небольших опозданий.

Павел не был начальственной сволочью, держался с работниками запросто, выговаривать и отчитывать не любил, а наказаний стремился совсем избегать. Да и начальником Паша являлся довольно условным. Сёма завёл свой особый фирменный порядок, каждый сотрудник работал над конкретной задачей и нёс за её решение всю ответственность, а Паша осуществлял координацию и по-настоящему начальником являлся лишь для Сёмы и Наташи. Сёму наказывать как-то не получалось, из всего коллектива лишь Наташина повинно склонённая головка всегда оказывалась под рукой, и она все вины вольные и невольные, свои и коллег заодно, искупала самым простым естественным способом.