Филип Рив - Межзвездный экспресс [litres]

– Я буду ждать вас на Сундарбане, – сказал Ворон пассажирам. – Отныне тебе придется действовать в одиночку, Зен, но у Новы есть все, что тебе нужно.

На секунду Старлинг увидел в выражении его лица отеческую заботу. Но, когда они с Новой пересекли мертвую платформу и Зен обернулся на Ворона, который смотрел им вслед, стоя в дверях вагона, лицо мужчины уже ничего не выражало. Пушки «Мечтательного лиса» поворачивались туда-сюда, целясь в заброшенные ларьки с закусками и пешеходные мостики, перекрывающие рельсы в нескольких местах, словно старый поезд искал новые цели для уничтожения.

Треноди Зенит страдала от скуки. Она скучала уже не первый день, но сегодня впервые смогла признаться себе в этом. В конце концов, она несколько месяцев провела в предвкушении этой поездки. Ей надоело сидеть дома, в тихом коралловом домике у озер на Малапете, где мама только и делала, что рисовала цветы и возносила электронные молитвы Стражам – хотя те никогда не утруждали себя ответами. Живя там, Треноди тосковала о суетной и суматошной жизни на поезде отца. Но теперь, оказавшись в этом самом поезде, привыкнув к роскошным вагонам и эффектным пассажирам, она почти сразу испытала досаду. Отец продолжал представлять ее всем как свою «дочь, Треноди», но все понимали, что она не одна из его законных дочерей. Короткий брак между ним и ее матерью был заключен лишь с целью закрепить сделку между двумя семьями. Он никогда не пригласил бы Треноди в свой поезд сам, но теперь она уже почти достигла брачного возраста, и ему хотелось заключить еще одну сделку, выдав ее за Коби Чен-Тульси, наследника сундарбанской кампании по разработке месторождений на астероидах.

Коби тоже путешествовал в этом поезде и тоже казался Треноди скучным. Иногда, думая о том, что ей придется выйти за него замуж и жить вместе много лет, девушка начинала жалеть, что вообще родилась в семье Зенитов. Это положение почти пугало ее – вот только в Коби не было ничего пугающего, одна скука. Свернувшись калачиком в своей кровати в несущемся поезде, она думала: «Я же еще ребенок». (Треноди уже исполнилось семнадцать, но чувствовала она себя так же, как в двенадцать лет.) «Не хочу я ни с кем обручаться, – рассуждала она. – Ни с Коби Чен-Тульси, ни с кем другим. Хочу сперва повидать Сеть».

Разумеется, она и так видела Сеть. Миры линии Серебряной Реки проносились мимо ее окна, К-шлюзы то и дело заливали купе бесцветным светом. На каждой остановке поезда проводились экскурсии: пикники и рыбалки, осмотры древних крепостей и знаменитых гор. Но почему-то для нее это было не в счет.

Поэтому, когда поезд прибыл на Адели, Треноди притворилась уставшей и осталась в вагоне, пока все остальные шумно бросились охотиться и развлекаться на вечеринке, организованной на самом пике острова. Она сказала себе, что и сама неплохо проведет время. Но все-таки девушка заскучала, и, когда поезд объявил, что получил сообщение от юного странствующего члена семьи Зенитов, который хотел бы присоединиться к ним, это показалось ей первым стоящим внимания событием за последнюю тысячу световых лет. Таллис Зенит из Золотого Узла. Треноди ничего не знала об этой ветви семьи. Маневрируя между колоннами, она подошла к моторику-служащему, которому предстояло поприветствовать нового гостя.

– Не волнуйся, – сказала она, – я сама его встречу.

Адели была планетой туманов. Жизнь здесь концентрировалась на вершинах гор, окруженных бескрайними морями мерцающей дымки: естественные диффузионные камеры, проходя сквозь которые, частицы оставляли сверкающие следы непредсказуемой траектории. К станции «Адели», расположенной в самой верхней точке города, вел виадук на сваях, утопающих в тумане, и по нему, дрожа, катился теперь поезд Зенитов. Под вечерним небом сияли подсвеченные астрономические купола, а из сотни причудливых турелей на крышах вагонов развевались императорские флаги и длинные знамена с улыбающимся солнцем – символом Дома Зенитов.

Зен тщательно изучил поезд по фотографиям и видеозаписям. Он запомнил планы всех этажей в главных вагонах, все двери и смотровые люки, но все равно оказался не готов к тому, как прекрасен этот поезд. Зен стоял среди толпы трейнспоттеров и радостных детишек на платформе и не мог оторвать глаз от прибывающего состава. Два локомотива-близнеца, «Дикий огонь» и «Время даров», веками служили семье Зенитов. Их замысловатые резные корпуса так часто входили в моду и выходили из нее, что в итоге оказались вне всякой моды, обрели самобытность и остались величественными древними созданиями медового цвета, прекрасными, как потертые старые здания. За ними тянулись пять двухэтажных вагонов, составляющих жилье императора и его ближайшего круга. А за ними, извиваясь, к станции через виадук ползли вагоны поменьше, но такие же великолепные.

– Зен, – сказала Нова у него в голове. Она стояла прямо у него за спиной, незаметная прочим любопытным. – Я отправила Зенитам сообщение о том, что ты здесь, и они приглашают тебя на поезд.

Зен оглянулся на нее, но девушка вошла в роль покорной служанки-моторика и не ответила на его взгляд.

Разумеется, Зен тоже играл свою роль. Репетиция окончена, вот-вот начнется представление. На нем была короткая куртка из умного винила, пока с цветной настройкой по умолчанию: черная. Темная трикотажная майка с вырезом достаточно глубоким, чтобы выставить напоказ ключицы. Узкие брюки. Ботинки с квадратными носами. Поймав свое отражение в окнах поезда Зенитов, он обрел уверенность, что сойдет за Таллиса. От Зена Старлинга в нем уже точно ничего не осталось.

Он кивнул, показывая Нове, что все понял, и пошел вдоль платформы. Гостям низкого статуса, вроде него, следовало садиться на места в дальних вагонах. Нова следовала за ним, неся багаж. Бока поезда украшали резные фризы, и детишки карабкались по ним с платформы, чтобы погладить скульптуры в виде животных по голове. Пауки-ремонтники, наблюдавшие за ними, милостиво позволяли это делать, и Зен подумал, что «Дикий огонь» и «Время даров» не против маленьких посетителей, а наоборот, приветствуют их. Интересно, что сделал бы «Мечтательный лис», если бы какой-нибудь ребенок решил полазить по нему?..

– Таллис? – раздался поблизости чей-то голос.

Всю дорогу от Дездемора Зен напоминал себе: «Меня зовут Таллис Зенит, меня зовут Таллис Зенит». Но при виде поезда Зенитов все это вылетело у него из головы. Нова помогла ему, запустив тревожный сигнал прямо ему в голову через гарнитуру, а затем произнесла вслух спокойным уважительным тоном:

– Таллис?

Он оглянулся, вспомнив, наконец, чью роль играет, и увидел рядом с собой молодую женщину, которая улыбалась так, словно он был лучшим из того, что она видела за последние недели. «Вообще-то не женщину, а девушку», – мысленно поправил он себя, сбросив оцепенение, вызванное ее улыбкой. Она была не старше его самого, но выглядела куда лучше. Короткая стрижка, волосы покрашены в модный бирюзовый цвет. Обтягивающий переливающийся костюм пестрел узорами в виде павлиньих перьев, а ботинки, судя по всему, были покрыты сусальным золотом.