Филип Рив - Межзвездный экспресс [litres]

Так он выяснил, что у Стражей есть свои тайны. Почему они не любят, когда мы задаем вопросы о природе Сети? Почему не хотят объяснять технологию работы К-шлюзов? Почему «захоронили» стены на Марапуре? Дхравид захотел поделиться тайнами, которые узнал, а Стражи не позволили, сыграв с ним злую шутку, и настроили Анаис против него. Стражи никогда не одобряли действий Анаис, ведь она превратила Ворона в того, кем он стал, и заставили ее отобрать у него свой же дар. Она стерла его из Моря данных. У Дхравида не осталось ничего, кроме нескольких клонированных тел. Но и они умирали, одно за другим, преследуемые убийцами из Железнодорожных войск по приказу Анаис-6, пока не осталось одно, последнее тело. Поверь, хуже быть уже не могло. Быть богом – и снова опуститься до человеческого бытия…

Поезд проезжал через какой-то мир, где наступал вечер. Опустившееся почти до горизонта солнце светило сквозь занавески, заливая светом суровое лицо Ворона. Разумеется, он рассказывал собственную историю. – Зен сразу это понял. Но рассказывал так, словно это случилось с кем-то другим, и, может, так оно и было. Может, время, проведенное в Море данных, и тысячи интерфейсов так сильно повлияли на него, что теперь он был уже не тем человеком, который когда-то встретил Анаис на террасе возле Янтарной реки под песни поющих цветов.

Похоже, воспоминания об изгнании из Моря данных так потрясли Ворона, что он потерял нить рассказа. Некоторое время он сидел молча. А потом продолжил:

– Им почти удалось меня уничтожить, Зен. В этом последнем теле я спрятался на линии Большого Пса. Поначалу одна мысль о такой жизни была для меня невыносимой. Я хотел умереть и едва не умер. Но потом вспомнил о том, что узнал в Море данных. Тайны, которыми Стражи не хотят делиться. Я решил, что должен всем рассказать. Но кто мне поверит? Мое слово против слова Шигури Монада, Анаис-6 и остальных? Едва я выйду из тени, они проследят за моим последним телом и уничтожат его, как все предыдущие. Поэтому я решил скрываться, ждать подходящего момента и хранить свой план в секрете…

– Какой план?

– Пришло время встряхнуть этот мир, Зен. Все повторяется по кругу, век за веком. Империи расцветают и стареют, и всегда находится новый будущий император, который ждет своего часа, чтобы взойти на трон. Темные века приходят и уходят. Люди рождаются, люди умирают. Все это так бессмысленно! Стражи преследуют благие намерения, но они привели весь человеческий род к одной ветви истории, и мы продолжаем ходить по кругу. Пришла пора кому-то разорвать этот круг.

Поезд пролетел сквозь К-шлюз. Наверное, это и заставило Ворона вернуться к реальности. Он посмотрел на Зена и заговорил снова, уже почти шепотом. Теперь его голос стал обычным.

– Пора, Зен Старлинг. На этом заканчивается твое приключение.

Он повел Зена вниз. На креслах лежало его старое тряпье. Парень снял одежду, которую выдал ему Ворон, и оделся в свое: джинсы из «фольги» и старое пальто из умной ткани. Было лишь одно отличие от его старого облика: гарнитура, которую парень обнаружил в кармане пальто. Точно такую же Зен носил в поезде Зенитов. Он тут же надел ее, не задумываясь, надеясь, что снова услышит шепот Новы у себя в голове. А потом Зен все вспомнил.

До Дездемора он привык быть один, и ему казалось, что такая жизнь для него в самый раз. Но затем он встретил Нову, и с тех пор ему всегда было с кем поделиться любыми мыслями. Лишиться ее оказалось куда больнее, чем он мог себе вообразить. Он не представлял, что расставание с ней может вызвать такую печаль. «Так вот что это за чувство, о котором люди слагают песни, – подумал Зен, – сочиняют стихотворения и снимают кино». Разбитое сердце. А ведь он всегда считал это преувеличением.

Убедившись, что Ворон не смотрит на него, он быстро засунул в карман старую гарнитуру. Может, там хотя бы сохранились записи ее голоса, виды с Ту’Вы и Джангалы в доказательство того, что это все было на самом деле, а не приснилось ему.

– А как же богатство? – спросил Зен. – Что насчет обещаний, которые вы мне давали? Это все ложь?

– Я оставляю тебя в живых, Зен, – ответил Ворон. – Это и есть твоя награда. Если ты хотя бы попытаешься меня выследить, я заберу и ее.

«Мечтательный лис» прорвался сквозь очередной шлюз и стал замедляться, подъезжая к погруженной в темноту станции. Свет из окон поезда отражался от керамических плит на потолке, на заброшенной платформе танцевали несколько Станционных Ангелов, которые уже постепенно гасли. Когда двери вагона открылись, Зен почувствовал запах жженой пыли и затхлого воздуха.

Он сошел на платформу. «Мечтательный лис» закрыл за ним двери и издал длинное шипение – должно быть, по-своему попрощался. На мгновение Зен увидел в окне Ворона – тот стоял, подняв руку, будто прощаясь. Платформа поблескивала, как один из фильмов, которые любила Нова.

Затем поезд ушел, и Зен остался в темноте. Шум двигателей постепенно стихал и, когда где-то впереди открылся К-шлюз и состав прошел сквозь него, умолк окончательно. Сухие листья шуршали по платформе, танцуя на ветру от ушедшего поезда, как танцевали в тот день, когда двери «Мечтательного лиса» впервые открылись перед ним. И только сейчас Зен понял, что это вовсе не листья и никогда ими не были: это крохотные иссохшие трупики насекомых.

По пустым пассажирским переходам, через покрытые паутиной турникеты парень добрался до старого запасного выхода. Дверь открылась перед ним. Зен неуверенно вышел на поверхность, где пахло раскаленным металлом и гремел водопад: бесконечные шумные сумерки Разлома.

Он не сразу понял, где оказался. Надел новую гарнитуру в надежде отыскать карту и только тогда обнаружил подарок от Ворона. В гарнитуру были загружены фальшивые паспорта и билеты для Зена, Ма и Мики. Еще там обнаружилась ссылка на банковский счет в местном дата-рафте. Старлинг кликнул по ссылке и оперся на стену, глядя на то, как перед глазами появляются данные о его новых счетах, заполоняя грязную, мокрую улицу целыми тучами нулей.

Конечно, это вовсе не подарок. Все эти деньги Зен заработал сам, украв Пиксис. Это плата за его услуги. Ему вдруг захотелось сорвать гарнитуру и швырнуть ее в ближайший водопад.

Но он так не сделал. Хоть и подумал об этом.

Три дня спустя после катастрофы на Веретенном мосту в К-поезд на станции Разлом сел молодой человек со своей сестрой и матерью. Брат с сестрой несли сумки и рюкзаки, словно собирались в отпуск: возможно, в гости к родственникам в другой район, дальше по линии. Мать выглядела обеспокоенной, молодым людям пришлось уговаривать ее пройти через турникеты на вторую платформу, где уже ждал поезд. На их документах значились имена Ман, Минти и Арундхати Кевала; пассажиры отправились в Золотой Узел. Там все трое сошли на станции и слились с толпой людей, собравшихся отмечать один из местных праздников. Мать по-прежнему казалась взволнованной, дочь удивленно оглядывалась, рассматривая небоскребы и множество линий К-трассы, проходящих между ними, но сын почти не смотрел по сторонам, словно повидал на свете столько всего, что провинциальная транспортная развязка вроде Золотого Узла уже не могла его впечатлить. Он не отводил взгляд от экранов, почти загипнотизированный кадрами с Веретенного моста.