Айзек Азимов - Счастливчик Старр

— Так же, как и я,— ответил робот.

— Я так и думал,— Лаки вспомнил, как ходил робот и как он чуть не свалился на ровном месте,— человек намного менее приспособлен к этому, чем робот. Ты понял меня?

— Да.

— Теперь слушай. Я хочу, чтобы ты прекратил свою разрушительную деятельность, и еще хочу, чтобы ты сказал, кто приказал тебе выводить из строя оборудование?

— Я проинструктирован...

— Если ты не будешь мне повиноваться,— повысил голос Лаки,— я останусь здесь, под Солнцем, пока оно не убьет меня, и ты нарушишь первый закон, так как ты позволишь мне умереть, хотя и будешь в состоянии предотвратить это.

Лаки мрачно ждал. Интересно, как все это подействует на робота. Удастся изменить стереотип, заложенный в него, использовать слабое звено, вбитое в его механическую психику. Лаки казалось, что он действует верно. Но робот молчал. Он колебался. Один его глаз неожиданно сверкнул мерцающим светом. Видимо, была еще одна неисправность в системе. Его металлический интеллект, казалось, излучал молчаливый протест, а затем робот, как пьяный, пробормотал:

— Я отведу вас в безопасное место.

—- Я буду сопротивляться, сказал Лаки, и ты причинишь мне вред. Если ты ответишь па мой вопрос, я вернусь в тень, и ты сам спасешь мне жизнь, не причинив мне никакого вреда.

Молчание.

— Ты скажешь, кто приказал тебе выводить оборудование из строя?— повторил Лаки.

Неожиданно робот резко двинулся вперед и оказался менее чем в двух футах от Лаки. Его рука протянулась, как бы пытаясь схватить Лаки, но не завершила своего движения. Лаки угрюмо и без особого беспокойства наблюдал за этим. Робот не может причинить вред человеку. Но робот поднял свою тяжелую руку и положил ее себе на затылок, как делают во всем мире люди, страдающие головной болью.

Что у него с головой, подумал Лаки. Великая Галактика! Робот безумен — внезапная мысль осенила Лаки. Он сошел с ума от напряжения, попав в нестандартную ситуацию.

Ноги робота не слушались его, речь стала невнятной, глаза потухли. Был поражен, вернее, мог быть поражен позитронный мозг, точнейший позитронный мозг, который подвергался жаре и жесткой радиации меркурианского Солнца. Сколько это продолжалось — недели, месяцы? Мозг, наверное, частично разрушен. Если бы робот был человеком, то трудно было бы определить, что он сошел с ума. Сумасшедший робот, доведенный до этого жарой и радиацией! Это было что-то новое. Насколько прочны еще были три закона в поврежденном позитронном мозгу?

Лаки стоял, пытаясь разобраться во всем этом и угрожая роботу своей смертью, в то время как почти сошедшая с ума машина надвигалась на него с расставленными руками. Дилемма, которую Лаки предложил роботу, могла усилить его помешательство. Лаки осмотрительно отступил.

— Ты хорошо себя чувствуешь?— спросил он.

Робот ничего не ответил. Лаки подумал, что если он готов нарушить первый закон, то это должно быть результатом полнейшего разрушения мозга. Чтобы быть способным на такое, позитронный мозг должен распасться на части. С другой стороны, робот находился здесь уже в течение нескольких месяцев и мог находиться еще неопределенное время. Лаки всё говорил и говорил, надеясь выиграть время.

— У тебя болит голова?

— Болит? Я не понимаю значения этого слова.

— Нам лучше вернуться в тень,— сказал Лаки.

Он был почти мертв от перегрева. Теперь он отступал обратно в тень почти бегом.

Голос робота громыхнул:

— Я проинструктирован не допускать никаких вмешательств в данные мне указания.

Лаки вздохнул и потянулся за бластером. Очень печально, • если он будет вынужден уничтожить робота. Это была великолепная работа и Совет мог бы с большой пользой исследовать эту машину. Уничтожить механизм, не исследовав его... Этот вариант был неприемлем.

— Остановись!— приказал он.

Робот рванулся вперед, и рука его прошла на волосок от Лаки, который, спасаясь, изогнулся и отпрыгнул в сторону, полностью используя преимущество меркурианского тяготения. Если он сможет достичь тени, если робот последует за ним... Тень может охладить перегретые позитронные дорожки. Робот будет укрощен, поступки его будут логичны, и Лаки не придется уничтожать его. Лаки увертывался снова и снова,, а робот гнался за ним, поднимая металлическими ногами струйки черного гравия, который быстро опускался обратно, так как не было атмосферы, способной удержать эту пыль на весу. Это была жуткая охота: поступь робота и прыжок человека были совершенно бесшумны в абсолютном вакууме. Уверенность Лаки в успехе возросла. Движения робота становились все более неуклюжими. Теперь робот явно пытался не допустить Лаки к тени. Вне всяких сомнений, это было попыткой убить его. Но Лаки все еще не мог заставить себя воспользоваться бластером. Он резко остановился. Робот тоже. Они стояли лицом к лицу на расстоянии шести футов друг против друга. Под ними — черное пятно сульфида железа. Чернота, казалось, делала жару еще сильнее, и Лаки ощутил нарастающую слабость. Робот угрюмо стоял между ним и тенью.

— Прочь с дороги,— угрюмо проговорил Лаки.

— Я проинструктирован не допускать вмешательства в указания, данные мне. Вы вмешиваетесь,— ответил робот.

У Лаки не было выбора. Он просчитался. Ему никогда не случалось сомневаться в действенности трех законов. Почему один из них не сработал? Истинное положение он понял слишком поздно: угроза его собственной жизни меняла задачу — надо уничтожить робота. Он начал медленно поднимать бластер. И почти сразу же понял, что совершил второй просчет. Он ждал слишком долго, и накопившееся тепло сделало его тело таким же непослушным, как и тело робота. Руки Лаки поднимались слишком тяжело, робот расплывался в его одурманенном жарой сознании, вдвое увеличиваясь в размерах. Робот казался размытым в движении пятном, и на этот раз усталое тело Лаки не успело совершить достаточно быстрого движения. Бластер был выбит из его руки и поплыл, медленно падая на поверхность. Рука Лаки была зажата металлической рукой, а его талия была обхвачена второй. Даже при удачном стечении обстоятельств, Лаки не смог бы противостоять стальным мускулам робота. Никто из людей не смог бы. Сейчас он чувствовал, что всякая возможность сопротивления исчезла. Он ощущал только жару. Робот сжал объятия, перегибая Лаки, как куклу, назад. Лаки рассеянно подумал о конструктивных недостатках изо-скафандра. Обычный космический скафандр мог бы защитить его от робота. Изо-скафандр — нет. В любой момент любая из секций его могла переломиться, и это означало конец.

Свободная рука Лаки беспомощно повисла, касаясь гравия. Одинокая мысль мелькнула в его сознании. Он в отчаянии попытался напрячь мускулы. Последняя попытка дать отпор казавшейся неизбежной смерти от руки сумасшедшего робота.