Франсис Карсак - Том 2. Робинзоны космоса. Бегство Земли. Романы. Рассказы

— Почему вы так долго тянули с разведкой?

— Имелись дела поважнее! Пришлось хоронить погибших, разбирать развалины, строить дома. Топлива оставалось так мало, что все оно ушло на заправку одного из наиболее хорошо сохранившихся семнадцати самолетов, того самого, что разбился здесь.

— И вы ни разу не слышали наши сообщения?

— Нет, ни единого. А между тем, мы слушали эфир на протяжении целого года.

— Странно! Как же вы жили?

— У нас было много консервов. Пшеница росла хорошо. Рыбу ловили. Кое-какие земные породы выжили и быстро размножились. Вот только молока у нас не было, — добавил Смит с печалью в голосе. — Из-за его отсутствия мы потеряли немало детей.

Я, в свою очередь, рассказал ему о том, чего удалось добиться нам. Часа в три пополудни мы добрались до «Отважного». Я высадил спасенных и тотчас же, несмотря на протесты Мишеля, отправился во второй рейс. От того жуткого зрелища, которое мне довелось увидеть по возвращении, у меня застыла кровь в жилах.

Я уже приближался к самолету, когда заметил чуть справа от себя огромную студенистую массу изумительного светлофиолетового цвета, которая с большой быстротой — 30 или 40 км/ч — ползла в том же направлении. Амёбообразной формы, она была не менее десяти метров в диаметре и около метра высотой. Заинтригованный, я заглушил двигатель. Не обращая на меня внимания, фиолетовая тварь продолжала ползти к самолету. В этот момент дверца фюзеляжа открылась, и на землю спрыгнул канадец. Он увидел остановившийся грузовичок, помахал рукой и двинулся мне навстречу. Позади него возникли Этьен, О’Хара и Джинс. Я снова посмотрел на чудовище: его роскошная фиолетовая окраска исчезла, теперь оно было матово-серым, округлившимся, похожим на огромный, покрытый лишайником утёс. Пэри приближался. Предчувствуя опасность, я дал по газам и принялся сигналить. Механик улыбнулся, снова помахал мне рукой и ускорил шаг. Я мчался к нему на полном ходу и все-таки опоздал. Внезапно чудовище снова озарилось фиолетовым светом и ринулось на канадца. Пэри увидел его, на мгновение замер в нерешительности, потом побежал назад к самолету. И тут произошло нечто странное: послышался сухой треск, в воздухе мелькнуло нечто вроде голубоватой искры, и канадец рухнул наземь. Через мгновение он исчез, поглощенный фиолетовыми псевдоподами.

Выпучив глаза от ужаса, я резко ударил по тормозам. Чудовище развернулось и теперь ползло в моем направлении. Я сорвался с сиденья, вскарабкался в башню к направляющим желобам, где еще с утра лежали ракеты, и лихорадочно закрутил ручки наводки. Снова мелькнула голубоватая искра, ударив в радиатор. Меня изрядно тряхнуло. Это не было похоже на удар электрического тока — все мое тело, с головы до ног, пронзило ледяным холодом. И тут же я нажал кнопку спуска. Обе ракеты нырнули в живую слизь, находившуюся метрах в десяти от грузовика. Послышались два глухих взрыва, громкий искровой треск разрядов, и в воздух полетели клочья фиолетового студня. Чудовище скорчилось и замерло. Тронув грузовичок, я осторожно подъехал чуть ближе. Фиолетовый студень слабо подрагивал, последние искорки пробегали внутри этой желеобразной массы. От канадца не осталось и следа. Приоткрыв дверцу, я швырнул две зажигательные гранаты. От сильного жара студенистая масса затрещала, как-то сжалась и перестала трепетать.Тем временем подошли остальные.

— What an awful thing! — пробормотал Джинс и тут же перешел на французский: — Какой ужас!

— Боюсь, мы ничего уже не можем сделать для вашего механика, — сказал я. — Разве что похоронить его.

Но когда мы разрубили топором сморщенное и уже практически задеревеневшее тело этой твари, внутри обнаружился лишь золотой перстень с печаткой — и больше ничего!

Опечаленные, мы погрузили в грузовичок два пулемета и пару летчиков, Этьен занял свое место у ракетной установки, и мы вернулись на корабль. На следующий день нам пришлось сделать еще несколько рейсов, чтобы забрать остальное оружие, боеприпасы, электродвигатели — словом, все, что могло пригодиться. Последней экспедиции под руководством Мишеля тоже пришлось сразиться с «Фиолетовой смертью». Наши парни уничтожили аж четырех этих мерзких животных.

Как только грузовичок погрузили на судно, мы тотчас же отплыли, приветствовав прощальным ракетным залпом слишком любопытную гигантскую гидру, которая разлетелась на куски. Теперь я чувствовал себя куда увереннее, нежели вначале: во-первых, свою миссию мы выполнили, а во-вторых, отныне я мог доверить управление судном людям, из которых как минимум двое действительно знали, что такое «корабль».

Препоручив техническое командование Джинсу и его офицерам, мы с Мишелем оставили за собой общее руководство экспедицией. Я отправил радиограмму в Кобальт-Сити, потом, по совету Уилкинса, попытался связаться с Нью-Вашингтоном. Как ни удивительно, но мне это сразу же удалось. Сделав короткий доклад, Джинс передал нам благодарность правительства и приглашение посетить остров.

— К моему глубочайшему сожалению, сейчас принять ваше приглашение я не могу, — ответил я. — У нас просто не хватит горючего, чтобы преодолеть те десять тысяч километров, что отделяют нас от Нью-Вашингтона. Сначала мы вернемся в Кобальт-Сити.

— Почему вы, французы, назвали так свой город? — поинтересовался О’Хара.

— Потому, что он больше всего походит на ваши города Дальнего Запада 1880-х годов — во всяком случае, как мы их представляли!

Выйдя из реки, «Отважный» взял курс на северо-запад. Дул довольно-таки сильный ветер, и наш кораблик низко кланялся волнам, на беду отдельных желудков. Наполовину по-английски, наполовину по-французски мы продолжали разговор. Когда не хватало того или иного слова, Бирабан выступал в роли переводчика. Первый день морского плавания прошел без происшествий. Ближе к ночи мы чуть сбавили ход, пусть море и успокоилось, однако мы все же сбавили ход. Оставив на мостике Смита, я отправился спать.

Разбудила меня легкая качка. Я прислушался, чувствуя, что что-то идет не так. Потом понял: двигатели не работают. Поспешно одевшись, я поднялся на палубу.

— Что случилось? — спросил я у рулевого.

— Не знаю. Мы только что остановилась, капитан.

— Где американский капитан?

— На корме, с инженером.

Из люка высунулась голова Мишеля:

— В чем дело? Почему стоим?

— Не знаю. Давай сюда.

— Сейчас.

Едва он это сказал, как раздался громкий всплеск, и весь корпус судна вздрогнул. Я услышал звонкое «damn it» [12] Проклятье! Черт возьми! ( англ .) , потом удивленный возглас и крик, страшный крик:

— Все внутрь!

В тот же миг Смит сбил меня с ног, отбросив в этажный коридор. Уилкинс буквально-таки нырнул вслед за нами. Смит высунул голову, убедился, что на палубе никого не осталось, и задраил дверцу. При свете лампы я увидел их бледные, искаженные лица. С грохотом захлопнулась дверь матросского кубрика. Последовал новый толчок, и «Отважный» накренился на правый борт. Споткнувшись, я больно ударился о переборку.