Сергей Харламов - Возвращение Апостолов [СИ]

Джеффри материализовался на правом пологом берегу, наверное, так как там было просторнее. О том, чтобы пересечь русло вплавь не могло быть и речи. Вот где ему пригодился водолазный костюм и баллоны. Но, к сожалению, из всего арсенала инструментов на левый берег удалось перенести только одну лопату. Глубина реки составляла два роста Дэвида, течение было чересчур быстрым. Преодолев водную преграду, он зацепился за корягу в самом низу обрыва, и был вынужден отстегнуть баллоны — из-за опасности столкновения с очередным бревном, — так что о повторении маршрута речь не могла идти. Вдобавок ко всему вода попала в планшет, и теперь он никак не хотел переключаться в режим линий жизни Магистра — там, в случае правильного размещения камней на площади, вместо условного обозначения планеты Земля должна была появиться её развёрнутая голограмма и прозвучать уникальный музыкальный аккорд (их знание решительно необходимо обладателю планшета для получения обратного билета, если верить догадкам учёного Обо).

И вот закончились вторые сутки; вторые сутки Дэвид работал, не покладая рук. Вести раскопки в одиночку оказалось очень тяжело. Огромное число слепней, комаров и всякой другой мошкары больно кусали незащищённые одеждой руки и лицо, путались в волосах; змеи ежечасно падали в яму, считая её предназначенной исключительно для себя; но самой страшной напастью был голод. Проработав без передышки, сколь было сил, Дэвид упал как подкошенный. Тогда он проспал целых десять часов кряду. Проснувшись, Джеффри понял, что, если работать такими темпами, его обнаружат — местные племена или представители вражеской Коалиции — гораздо раньше, чем он — древний город; тем более, камни последнего покоились в основном на трёхметровой глубине. Теперь он пользовался встроенным в планшет звуковым сигналом: спал три часа, работал — пять. Когда желудок Дэвида окончательно подвело, он отбросил лопату, сполз по склону и наломал тонких веток; поднявшись наверх, развёл костёр — благо, зажигалка на пьезоэлементе входила в состав заплечного рюкзака водолазного костюма. Подбросив веток в огонь, Джеффри снова отправился вниз; повиснув как можно ниже, обхватил качающуюся древесную рогатину, и принялся ждать. Когда он висел здесь вчера, зацепившись баллонами, о его плечо ударилась большущая рыбина, выброшенная из воды на стремнине, — удар был силён, рука до сих пор болела. Если хорошенько изловчиться, то сегодня можно будет приготовить ужин, зажарить рыбу; только бы удача не отвернулась… Через пять минут прямо в лицо Дэвиду уже летел серебристый белый амур, яростно ощетинясь плавниками. Джеффри виртуозно схватил его, запустил большой и указательный пальцы глубоко под жабры, — рыба стала извиваться, будто угорь — тогда он размахнулся изо всех сил, перебросил белого амура через глинистый край обрыва; затем осторожно выбрался сам. Ужин при звёздах теперь был ему обеспечен.

Сидя у костра, Дэвид с жадностью поглощал жареную рыбу. Белый амур оказался в меру жирным и на редкость вкусным. Когда трапеза была завершена, Джеффри затушил огонь надёжным мужским способом — не дай Бог, ночью пламя перекинется на сухие корни у обрыва, — в таком огне он мог сгореть заживо. Отходя к очередному трёхчасовому сну, Дэвид уже решил окончательно, что в свой третий день отправится на охоту.

Новый день возвестил о себе шумом пробуждающихся улиц, однако мир остался погруженным во мрак. На небе не горели привычные разноцветные кристаллы Звёзд. Только из-за дальних гор выбивалась мутная зеленоватая подсветка. Наступили странные времена, когда людям стало привычным оставлять свет в своих жилищах в течение всего дня, когда утро невозможно было отличить от вечера. На улицах горели фонари. Лёгкие стремительные повозки сновали по кварталам пригорода, в то время как возле ступеней замка, переговаривающегося с центральной площадью, остановилась роскошная карета. К ней стремительным шагом приблизился высокий человек в тёмном плаще и широкополой шляпе, предусмотрительно скрывавшей верхнюю часть лица. Одни лишь чёрные, светски закрученные усы, да выдающийся аристократический подбородок не давали усомниться в его высоком происхождении и близости ко двору. Дверца кареты приоткрылась. Из-за тёмной шторы появилась женская ручка, державшая свиток. Незнакомка определённо не желала быть узнанной.

— Прекрасно, — тихо сказал кавалер, осторожно принимая лоскут с печатью из увенчанной перстнями руки.

Рука незнакомки исчезла. Граф захлопнул дверцу. Кучер размахнулся кнутом, и вскоре тройка лошадей скрыла таинственную карету от глаз любопытных зевак.

Граф Ларош прошёл мимо колонн и растворился, завернув за угол замка.

После спешного возвращения в столицу король Харольд I, распростившись со свитой, немедленно отправился в свой замок. Луиза занимала все его помыслы. Длительное отсутствие фаворитки не осталось незамеченным, и её место поспешила занять темноволосая Джулия. Пребывая в яростном негодовании, король тем не менее не стал организовывать поиски плутовки, а предоставил возможность событиям идти своим чередом.

Друзья вернулись в столицу только к вечеру. Ответственные за точность выполнения приказов и команд, они первым делом отправились на доклад к г-ну Стэбли. На этот раз лейтенант находился в приподнятом настроении в связи с переездом в город, — как-никак теперь под надлежащим присмотром будут его двое мальчишек-сорванцов, — и не стал затрагивать неприятную для всех тему. Единственной, пожалуй, неприятностью стал неожиданный вызов четвёрки друзей на аудиенцию к королю. Общее построение перед отправкой в краткосрочный отпуск прошло без происшествий. Мушкетёры наконец-то были целиком предоставлены самим себе, получив право в дальнейшем планировать распорядок дня на своё усмотрение. Исключение составляли направленные в караул, но один день здесь погоды не делал. И в то время как король Харольд I, недовольный, пребывал в своём замке, наши четыре друга отправились на прогулку по городу. Погода стояла жаркая, хотя небо кое-где заволокло тучами.

— Дождя только не хватало, — пробурчал Портос, проходя по самой середине тротуара.

— Ничего, не долго осталось, — отозвался Атос, затрагивая тем самым приятную для остальных тему.

Нехитрый, касающийся её, вопрос все эти дни вертелся на языке у д'Артаньяна, но он так и не решился его задать. Теперь же сразу прислушался.

Атос продолжал.

— Из надёжных источников мне стало известно, что у короля не всё ладится во взаимоотношениях с молодыми особами… Этим объясняется поступивший приказ о скорейшем возвращении в столицу.