Алексей Гравицкий - Земля – Паладос [litres]

Ру-пор заметно оживился. Он давно уже ковылял самостоятельно, тут же, при виде космолета, кинулся к нему чуть ли не вприпрыжку.

Тарелка стояла на опорах. К ней можно было подойти снизу. И вход, как оказалось, тоже находился там. Во всяком случае, когда Ру-пор заскочил под махину космолета, дно опустилось, и от пола космоотсека в чрево корабля протянулась бегущая дорожка.

– Прошу, – пригласил Ру-пор.

– Это ты как открыл? – полюбопытствовал Исаак. – Или у тебя тоже хитрая система, про которую долго говорить?

Ру-пор взошел на пандус, бегущая дорожка понесла его вверх. Арибал обернулся.

– Никаких хитростей, – поделился он со ступившим на ленту траволатора Исааком. – Просто это корабль общего пользования. Идентификатор на входе реагирует на запах любого арибала, у которого есть соответствующий доступ. У меня он есть. Эй, синий парень, ты решил там остаться?

Спут, колебавшийся у входа, переборол боязнь и, вспрыгнув на пандус, поспешил догнать попутчиков.

Траволатор поднял наверх, внес их в просторную круглую залу. По периметру помещения расположились пульты, рядом свободно болтались незакрепленные кресла. Стены зияли черным провалом, словно между нижней и верхней частью диска была прорезь.

Ру-пор подождал, пока спут сойдет с пандуса, и, подбежав к пульту, сделал едва уловимое движение. Пандус поднялся, место, где только что был вход, сделалось монолитным. Исаак полюбовался чудным полом, огляделся и пораженно присвистнул.

– А это что? – ткнул он пальцем в тянущуюся над пультами по периметру залы черную, словно выключенный экран, прорезь.

– Окно, – отозвался Ру-пор и снова выдал какой-то пасс конечностью.

Чернота просветлела, и сквозь «окно» стало видно космоотсек подземного арибальского комплекса.

Ру-пор запрыгнул на кресло. Сидение и спинка мгновенно видоизменились, становясь удобными для арибала.

– Садитесь, – поторопил он. – И можем лететь.

– А оно полетит? – усомнился Исаак. – Времени же прошло вон сколько.

– Время для техники нового поколения – понятие относительное. Корабль спроектирован с функцией саморемонта.

– А как же топливо?

– Двигатель использует энергию космоса. Садитесь уже.

«Неплохо», – подумал Исаак, присаживаясь рядом с арибалом. Что-то неуловимо сместилось, и только тогда он ощутил, насколько это на самом деле «неплохо». Все знакомые ему до того анатомические кресла не шли ни в какое сравнение с этим чудом.

– А куда мы летим? – спросил Исаак, глядя, как Антрацит забирается в кресло. – За сокровищами?

– Какие сокровища? – вспыхнул Ру-пор. – У тебя проблемы, парень? О чем ты? Объясни толком.

– Сокровища арибалов или пиратов. Неважно, – горячо заверил Исаак и, глядя на непонимающую собачью морду, добавил: – Ну артефакты, драгметаллы, камни или какие-то другие универсальные средства обмена.

– Казна нашего космического города, – догадался Ру-пор. – Это, должно быть, неплохой куш.

Исаак радостно выдохнул.

– Ну наконец-то и у тебя мозги включились. Так что?

– Ничего, – отозвался Ру-пор. – Мне бы найти своих, хоть кого-нибудь.

– Нет ничего проще, – радостно заверил Исаак. – У брата Джона была очаровательная собака. Она, правда, всё время молчит, но это скорее достоинство, чем недостаток. Может, она потомок твоих арибалов?

Ру-пор вздыбил шерсть и показал зубы.

– Мне нужны арибалы, – рыкнул он. – Для этого нужна информация. Тебе надо найти информацию касаемо казны города. Значит, летим туда, где есть информация и где нас до нее допустят. Скажи, синий парень, ты, кажется, в теме, а Икс-87-98-34 еще существует?

– Существует, – кивнул спут. – Правда, сейчас она населена роботами. Икс-ботами.

– Там и при мне жили икс-боты, – кивнул Ру-пор.

– Я думал, что у икс-ботов нет своих планет, – вклинился Исаак.

– Еще как есть, – уверенно заявил Ру-пор. – Хотя болваны они редкостные, но информаторий у них прекрасный. По сбору и хранению информации икс-боты всегда были спецами. Хоть даже ничего в этой информации и не смыслят. Решено, летим на Икс-87-98-34.

Еще пара пассов, и сверху над тарелкой, если верить дисплею, открылась шлюзовая камера. Над ней голубело ясное семегейское небо.

– Удачно, – сообщил Ру-пор, подняв торчком острые уши.

– В чем удача? – не понял Исаак.

– Шлюз свободен. Его не засыпало грунтом.

– А если б засыпало?

– Вместо неба ты бы сейчас увидел груду падающих на макушку камней, брат Браун, – поежившись, сообщил догадливый спут.

Тарелка оторвалась от пола, опоры втянулись куда-то внутрь. Космолет поднялся вертикально вверх, завис, словно собираясь с силами, и с мощным ускорением рванул в сторону.

Семега удалилась, теряя в размерах, а после и вовсе растворилась где-то в космической бездне вместе с системой Z-12.

Габриель стоял у стекла и смотрел на комнату по ту сторону. Философские раздумья очень быстро уступили место мыслям более приземленным. О жизни можно рассуждать потом. Сейчас требовалось что-то делать с текущей ситуацией. Быть съеденным Габриелю улыбалось не больше, чем оказаться застреленным или проданным в рабство.

Какое-то время он бродил по комнате, осматривался, но ничего, нашел только точку, где было установлено переговорное устройство, при помощи которого он общался с дарзини за стеклом.

Динамик и микрофон оказались утопленными под самым потолком, добраться до них не представлялось возможным. Обойдя комнату еще несколько раз, Габриель прилип к стеклу.

Комната за стеклом была небольшой, но в отличие от его тюрьмы оказалась любопытной в плане обстановки. По центру высился алтарь. На нем красовалась ярко-алая, выточенная из незнакомого камня статуэтка обнаженного ящера. У ящера был непомерно высокий лоб, человеческий торс, хвост, как у крокодила, и невероятной длины фаллос.

Почки, печень, мозг, сердце – припомнил Габриель. Неужели пятый жрец сожрет его достоинство? От подобной мысли передернуло. Он всегда считал дарзини дикарями, хоть и продвинувшимися в некоторых технических вопросах сильно дальше людей. Теперь же в который раз убеждался в своей правоте.

Пятеро жрецов были заняты. Они чертили что-то на полу вокруг алтаря. Рисунок выходил странным, больше напоминал узор, сложенный из букв и непонятных знаков. Жрецы, окончившие свою часть работы, покидали комнату.

Последним задержался тот, что говорил со священником. Его легко было узнать по чешуе и разрезу глаз. Долго глядя на рептилий, следователь потихоньку наловчился отличать их друг от друга.

Наконец и последний ящер завершил работу. Прежде чем выйти, он бросил прощальный взгляд на прилипшего к стеклу священника Света. Что-то негромко щелкнуло.

– Не смотри на меня так, священник, – ожил динамик.