Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

— Возьмешься, когда я упокоюсь.

— Тебя здесь не будет, так что ты этого не узнаешь.

— У меня есть надежды на послежизнь, — произнес Виталий. — Я не ученый, мне позволительно так говорить.

— Многие ученые верят в Бога, — сказал Сэл. — Уж во всяком случае, большинство здешних.

— Но ты не веришь, что я буду жив и узнаю, что ты делаешь.

— Мне нравится думать, что Бог найдет для тебя более интересные дела. Кроме того, небеса на этой планете — небеса жукеров. Надеюсь, Бог позволит той части тебя, которая будет жить дальше, вернуться в те небеса, куда уходят все люди.

— Или в преисподнюю, — сказал Виталий.

— Я и забыл, какие вы, русские, пессимисты.

— Это не пессимизм. Я просто хочу оказаться там, куда ушли все мои друзья. Там, где сейчас этот старый ублюдок, мой папаша.

— Он тебе не нравился, но ты хочешь быть с ним?

— Я хочу дать в глаз старому алкашу! А потом мы с ним пойдем на рыбалку.

— Значит, для рыбы это точно не рай.

— Это будет персональный ад для каждого. Но в нем будут свои положительные стороны.

— Как и в нашей жизни здесь, — заметил Сэл.

Виталий рассмеялся:

— Солдатам не стоит браться за теологию.

— Ксенобиологам не стоит браться за управление.

— Спасибо, что на смертном одре удручил меня сомнениями.

— Всегда рад развлечь! А сейчас, если ты не против, мне пора кормить хрюшек.

Сэл ушел, а Виталий остался лежать, раздумывая, стоит ли ему встать и лично отправить письмо.

Нет, решение было правильным. Ему не хотелось заводить с Эндером новый разговор. Пусть он получит письмо, когда на него будет уже поздно отвечать, — таков был план, и он нравился Виталию. Эндер — толковый парень, хороший мальчик. Он сделает все, что нужно. Не хочу, чтобы он спрашивал моего совета: во-первых, он в нем не нуждается, а во-вторых, он мог бы ему последовать.

Кому: GovDes%ShakespeareCol@ColMin.gov/voy

От: GovAct%ShakespeareCol@colmin.gov

В ответ на: Ты получишь это после моей смерти

Дорогой Эндер,

я прямо написал это в поле темы. Никаких вокруг да около. Я составляю это письмо, чувствуя смерть. Я организовал дело так, что письмо уйдет после того, как мы с ней ударим по рукам.

Полагаю, моим преемником станет Сэл Менах. Он не хочет для себя этой должности, но его многие любят и ему доверяют, а это жизненно важно. Он не станет цепляться за кресло в твоем кабинете после твоего прибытия. Но если преемником станет кто-то другой, тогда тебе придется справляться с этим самостоятельно, и я желаю тебе удачи.

Ты знаешь, как сложно было выстоять нашему маленькому сообществу. В течение тридцати шести лет мы жили и решали, кому с кем вступать в брак. Новое поколение уже восстановило половое равновесие; есть внуки, которые почти достигли репродуктивного возраста. А теперь прилетит твой корабль, и внезапно наше население вырастет в пять раз, и лишь один из пяти будет частью изначальной группы. Это будет сложно. Все поменяется. Но я верю, что хорошо тебя узнал, и если я прав, тогда моим людям будет нечего опасаться. Ты поможешь новым колонистам привыкнуть к нашим традициям в тех случаях, когда наши традиции имеют смысл здесь, на Шекспире. Ты поможешь моим людям привыкнуть к новым колонистам в тех случаях, когда традиции Земли будут иметь смысл.

В каком-то роде, Эндер, мы с тобой одного возраста — или, по крайней мере, находимся на одинаковой стадии развития. Мы давным-давно оставили свои семьи. С точки зрения всего мира мы шагнули в открытую могилу и растворились в небытии. Для меня это было жизнью после смерти: карьера после прежней карьеры подошла к концу, жизнь после прежней жизни тоже подошла к концу. И она удалась! Это был просто рай. Опасный, пугающий, победный — и, наконец, мирный. Мой друг, пусть и для тебя жизнь окажется такой же. Сколько бы она ни длилась, пусть тебя радует каждый ее день.

Я никогда не забывал, что обязан тебе нашей победой, а потому и этой второй жизнью, — тебе и другим детям, которые направляли нас в той войне. Еще раз спасибо, которое я произношу стоя одной ногой в могиле.

С любовью и уважением,

— Мне не нравится, что́ ты вытворяешь с Алессандрой, — сказала Валентина.

Эндер оторвался от документа, который читал:

— А что я такого вытворяю?

— Ты прекрасно знаешь, что ты влюбил ее в себя.

— Неужели?

— Не прикидывайся, будто понятия об этом не имеешь! Она смотрит на тебя как голодный щенок.

— У меня никогда не было собаки. В Боевой школе не было места командным талисманам, и бродячих там тоже не водилось.

— И ты намеренно заставил ее влюбиться.

— Если бы я мог по желанию влюблять в себя женщин, мне стоило бы разливать это умение по бутылкам и богатеть на Земле.

— Ты заставил влюбиться не женщину, а эмоционально зависимую, застенчивую, закомплексованную девочку, а это легко сделать. Все, что от тебя потребовалось, — быть с ней чрезвычайно милым.

— Ты права. Не будь я таким эгоистом, мне следовало навешать ей оплеух.

— Эндер, ты говоришь со мной! Думаешь, я не обращала внимания? Ты выискиваешь любую возможность, чтобы ее похвалить. Ты спрашиваешь ее совета по самому мелкому поводу. Постоянно благодаришь ее ни за что. И ты ей улыбаешься. Тебе кто-нибудь говорил, что твоя улыбка может плавить сталь?

— На космическом корабле это может стать проблемой. Постараюсь улыбаться пореже.

— Ты включаешь ее, словно… словно межзвездный двигатель! Эта улыбка, твое лицо… словно ты вынимаешь из себя душу и вручаешь ей в руки.

— Вэл, — сказал Эндер. — У меня здесь довольно важное письмо. Что ты хочешь сказать?

— Что ты собираешься с нею делать теперь, когда она принадлежит тебе?

— Мне никто не принадлежит, — ответил Эндер. — Я никогда к ней не прикасался — буквально. Не пожимал рук, не хлопал по плечу — ни-че-го. Никакого физического контакта. Я не флиртовал с нею. Никаких сексуальных подтекстов, никаких хохмочек. И еще я не оставался с нею наедине. Месяц за месяцем ее мать пытается оставить нас вдвоем, я просто на это не иду. Даже если приходится довольно-таки по-хамски выходить из комнаты. Что конкретно из этого списка заставило ее влюбиться в меня?

— Эндер, я не люблю, когда ты мне врешь.

— Валентина, если хочешь от меня честного ответа, задай мне честный вопрос.

Она вздохнула и уселась на свою койку:

— Жду не дождусь, когда полет закончится.

— Осталось чуть больше двух месяцев. Мы почти прилетели. И ты закончила книгу.

— Да, и вышло неплохо, — сказала Валентина. — Особенно если учесть, что я почти не встречалась с ее героями, а ты оказался совершенно бесполезен.

— Я ответил на все вопросы, которые ты задала.

— Но отказался оценить людей, оценить школу…

— Мое мнение — не часть истории. Не предполагалось, что книга будет называться «Школьные деньки Эндера Виггина, о которых он поведал своей сестре Валентине».