Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Алессандра закатила глаза. Она была такой юной!

— Закатывать глаза — не ответ, сладкая моя фея!

— Мам, все те, кто совершает самые ужасные поступки, всегда говорят, что это для блага других.

— Но в этом случае я вполне права. Видишь ли, мы с адмиралом Морганом сблизились. Стали очень-очень близки.

— Ты с ним спишь?

Прежде чем Дорабелла осознала, что делает, ее рука взлетела в воздух, намереваясь отвесить пощечину. Но вовремя остановилась.

— Ох, ты посмотри, — сказала она. — Моя рука решила побыть не моей, а бабкиной.

Голос Алессандры слегка дрогнул.

— Когда ты сказала, что вы с ним очень-очень близки, я подумала, не значит ли это…

— Мы с адмиралом Морганом — взрослые люди, — сказала Дорабелла. — Мы друг друга понимаем. Я — яркий лучик в его жизни, которого у него раньше никогда не было, а он для меня такая надежная опора, какой твой отец, будь благословенно его сердце, никогда не был. Мы испытываем физическое влечение, но мы взрослые, состоявшиеся люди, контролирующие либидо, и — нет, я не позволила ему.

— Тогда о чем мы говорим? — спросила Алессандра.

— Чего я, будучи в твоем возрасте, не знала, — сказала Дорабелла, — так это того, что между холодной сдержанностью и теми действиями, от которых рождаются дети, есть много промежуточных шагов и этапов. Есть много способов дать понять юноше, что его ухаживания принимаются благосклонно — до определенной черты.

— Мам, я это знаю. Я видела, как ученицы в моей школе одевались словно проститутки, выставляя все напоказ. Я видела ласки, видела, как их лапают и щиплют. Мы с тобой итальянки. Я ходила в итальянскую школу, и все мальчишки, которые там были, собирались стать итальянскими мужчинами.

— Не пытайся отвлечь меня, заставляя злиться на твои этнические предрассудки, — сказала Дорабелла. — Всего несколько недель остается до прибытия…

— Два месяца — не «несколько недель».

— Восемь — это несколько. Когда мы доберемся до Шекспира, одно будет ясно совершенно точно. Адмирал Морган не собирается вручать колонию пятнадцатилетнему мальчишке. Это безответственно. Эндер ему нравится — он всем нравится, — но все, чем они занимались в Боевой школе, — целыми днями играли в игры. Для управления колонией нужен опытный лидер. Об этом никогда не говорилось прямо, хочу заметить. Но я узнала это по намекам, по вскользь брошенным словам или… подслушанным.

— Ты подслушиваешь.

— Я была рядом, у меня есть уши. В общем, я хочу сказать: лучше всего было бы, если бы Эндер Виггин стал губернатором, но прислушивался к советам адмирала Моргана.

— Ко всем его советам.

— Это лучше, чем если Эндера поместят в стазис и отправят обратно.

— Нет! Он этого не сделает!

— Угроза этого уже прозвучала, и есть намеки на то, что такой шаг может оказаться необходимым. А теперь только представь: Эндер и прекрасная девушка-колонист влюбляются друг в друга. Они решают пожениться. Теперь он становится женихом. И так уж вышло, что его будущая теща…

— Которая, так уж вышло, является душевнобольной женщиной, считающей себя феей и матерью феи…

— …теща замужем или вот-вот выйдет замуж за адмирала, который со всей определенностью собирается стать фактическим губернатором. Если только Эндер не доставит хлопот — а если доставит, в этом случае адмирал получит трон, так сказать, на законных основаниях. Но Эндер не причинит никаких хлопот, потому что ему это и не нужно. Его прекрасная юная супруга станет блюсти его интересы, обсуждая вопросы со своей матерью, которая в свою очередь будет обсуждать их со своим мужем, — и все будет работать гладко, в общих интересах.

— Иными словами, я выйду за него замуж, чтобы шпионить.

— Из нас получится пара любящих и любимых посредников, которые позаботятся, чтобы между адмиралами на этом корабле никогда не разгорелся конфликт.

— Подавляя Эндера и заставляя его плясать под дудку Квинси.

— Пока не повзрослеет и не наберется достаточного опыта, — уточнила Дорабелла.

— Чего не случится вообще никогда, по крайней мере с точки зрения Квинси, — подхватила Алессандра. — Мам, я не глупа, и в этом деле ты глупцов не найдешь. Ты ставишь на то, что адмирал Морган получит власть и ты, выйдя за него, окажешься женою губернатора. Но поскольку ты не можешь быть полностью уверена в том, что Эндер Виггин не в состоянии одержать верх, ты хочешь, чтобы я вышла за него. При этом не имеет значения, кто победит в этом маленьком столкновении, мы сможем на этом подзаработать. Я права?

«Подзаработать» Алессандра произнесла по-английски. Дорабелла тут же за это слово ухватилась.

— Дорогуша, в колонии Шекспир денег пока нет, — сказала она. — До сих пор все держится на бартере и распределении. Ты не очень-то внимательно слушала лекции о нашей будущей колонии.

— Мам, это и есть твой план, не так ли?

— Не так, — сказала Дорабелла. — Я влюблена, и ты тоже. Не надо отрицать!

— Все время о нем думаю, — призналась Алессандра. — Каждую ночь о нем мечтаю. Если это и есть влюбленность, таблетка от любви не помешала бы.

— Ты чувствуешь это лишь потому, что юноша, которого ты любишь, недостаточно разобрался в своих собственных чувствах, чтобы ясно сказать о них тебе или даже себе. Именно об этом я и толкую!

— Нет, мама. Ты пытаешься сделать что угодно, но только не втолковать мне. Ты хочешь от меня — но отказываешься произнести вслух, — чтобы я его соблазнила.

— Нет.

— Мам!

— Я тебе уже сказала. Между симпатией и соблазнением есть множество этапов. Например, легкие касания.

— Ему не нравится, когда к нему прикасаются.

— Он думает, что ему не нравятся касания, потому что он еще не понял, что он в тебя влюблен.

— Ух ты, — сказала Алессандра. — И все эти выводы ты делаешь даже без степени психолога!

— Женщине-фее не нужно изучать психологию, она рождается с нужным знанием.

— Мам!

— Ты повторяешь это слово, словно не уверена, кто я для тебя. Да, дорогая, я в самом деле твоя мать.

— Ну хоть раз в жизни ты можешь прямо сказать, что ты имеешь в виду?

Дорабелла закрыла глаза. Она никогда не была склонна говорить прямо. Тем не менее Алессандра была права: девочка настолько наивна, что действительно не понимает, о чем говорит Дорабелла. Она не понимает всей необходимости, срочности — и не знает, что ей делать.

По всей видимости, прямого объяснения не избежать. Так зачем тянуть?

— Садись, солнце мое, — сказала Дорабелла.

— Ага, значит, это будет усложненный обман, — сказала Алессандра. — Для него потребуются силы.

— Если продолжишь в том же духе, я вычеркну тебя из завещания.

— Угроза не сработает, пока у тебя не появится хоть что-нибудь, что я захочу получить.