Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Но к школе дети становятся более рациональными. И в этом заслуга не столько преподавателей и родителей, сколько других детей, которые высмеивают или сторонятся тех ребят, чьи действия и слова не отвечают детским стандартам нормального.

И все же Алессандра не переставала удивлять. На сей раз, выбрав наименее подходящий момент — когда бедняга Квинси был совершенно сражен тем, как Эндер обставил его в бюрократической схватке, — она выступила с ну совершенно безрассудным предложением.

— Мам, — сказала она, — большинство колонистов уже проснулись и спустились на Шекспир, и мои вещи давным-давно упакованы. Когда мы спустимся вниз?

— Упакованы? — спросила Дорабелла. — А мне казалось, у тебя развилась мания чистоты. Я даже собиралась попросить врачей проверить тебя.

— Мам, я не шучу. Мы записались в колонисты. Мы в колонии, от нее нас отделяет лишь один перелет на челноке. У нас есть контракт.

Дорабелла рассмеялась. Но поддразниванием девочку было не смутить.

— Милая, дорогая моя доченька, — начала Дорабелла. — Я замужем. За адмиралом, который командует этим кораблем. Куда летит корабль, туда летит и капитан. Куда летит муж, туда же лечу и я. А куда я — туда и ты.

Алессандра замерла на месте. Казалось, она готовится спорить.

Но возражений не последовало.

— Хорошо, мам. Значит, сугубо комнатная жизнь еще несколько лет.

— Мой дорогой Квинси говорит, что наша следующая цель — еще одна колония, но ее не сравнить с Землей по удаленности. Лишь несколько месяцев полета.

— Но мне будет очень скучно, — сказала Алессандра. — Все интересные люди останутся тут.

— Конечно, ты имеешь в виду Эндера Виггина. Я, правда, так надеялась, что ты сумеешь увлечь этого милого юношу с перспективами. Но он, похоже, предпочел с нами порвать.

Алессандра выглядела изумленной.

— С нами? — переспросила она.

— Он очень умный мальчик. Он знал, что, вынудив моего милого Квинси покинуть Шекспир, он отправил восвояси и тебя, и меня.

— Я об этом не подумала, — сказала Алессандра. — Тогда я очень зла на него.

Дорабелла почувствовала внезапный укол подозрения. Алессандра воспринимала ее слова слишком уж спокойно. На нее это было совсем не похоже. А этот намек на детскую обиду на Эндера Виггина показался ей чуть ли не пародией на ее ребяческую болтовню о феях.

— Что ты замышляешь? — спросила Дорабелла.

— Замышляю? Как я могу что-то замышлять, когда вся команда занята, а пехотинцы внизу, на планете?

— Ты собираешься проникнуть на челнок без разрешения и спуститься на поверхность так, чтобы я об этом не узнала.

Алессандра посмотрела на Дорабеллу так, словно та сошла с ума. Но поскольку это выражение было для дочери нормой, Дорабелла готовилась к тому, что ей сейчас соврут. И дочь не подвела.

— Разумеется, не собираюсь, — сказала Алессандра. — Я ожидаю получить твое разрешение.

— Ну что ж, ты его не получишь.

— Мама, мы сюда столько времени добирались! — воскликнула она. Теперь ее голос зазвучал с обычной раздражительностью, так что доводы могли быть искренними. — Мне хочется хотя бы спуститься. Я хочу попрощаться с нашими друзьями, попутчиками. Хочу увидеть небо. Я два года не видела неба!

— Ты была в небе, — заметила Дорабелла.

— О, это так остроумно! — восхитилась Алессандра. — Этого достаточно, чтобы моя тоска о прогулке на свежем воздухе прошла. Бах — и все, и нету.

Теперь, когда Алессандра об этом заговорила, Дорабелла вдруг поняла, что и сама тоже хочет немного прогуляться по улице. Спортзал на корабле был постоянно забит пехотинцами и членами экипажа, и, хотя требование проводить на беговой дорожке сколько-то минут в день было обязательным для всех, тренажер не вызывал ощущения, что ты действительно куда-то идешь.

— Вообще-то, не лишено смысла, — сказала Дорабелла.

— Ты шутишь, — резюмировала Алессандра.

— Что, ты думаешь, это лишено смысла?

— Трудно поверить, что ты когда-нибудь согласишься с тем, что в этом есть смысл.

— Ты делаешь мне больно, — сказала Дорабелла. — Я ведь тоже человек. Я скучаю по облакам. У них же здесь есть облака, правда?

— Мам, ну мне-то откуда знать?

— Отправимся вместе, — решила Дорабелла. — Мать с дочерью. Попрощаемся со старыми друзьями. Когда мы покинули Монополи, мы с ними не попрощались.

— У нас не было друзей, — напомнила Алессандра.

— Ну, разумеется, были, и они, должно быть, сочли весьма невежливым то, что мы уехали, не попрощавшись.

— Держу пари, они до сих пор об этом забыть не могут. «Что же стало с той грубой девочкой Алессандрой, которая уехала от нас, даже не сказав „пока“, сорок лет назад?»

Дорабелла рассмеялась. Алессандра действительно была язвительно остроумной!

— Вот это воистину моя фея. В сущности, Титания ничто по сравнению с тобою.

— Жаль, что ты не удовлетворилась «Укрощением строптивой».

— Я всю жизнь жила во «Сне в летнюю ночь» и даже не подозревала об этом, — сказала Дорабелла. — Здесь — вот где я чувствую себя дома, а не на какой-то там незнакомой планете.

— Ну а я живу в «Буре», — ответила Алессандра. — Застряла на острове и не могу его покинуть.

Дорабелла снова засмеялась:

— Я попрошу твоего отца спустить нас на одном челноке и забрать обратно на другом. Как тебе этот план?

— Отлично. Спасибо, мама!

— Минуточку, — сказала Дорабелла.

— Что?

— Ты слишком быстро согласилась. Что ты задумала? Надеешься сбежать в леса и прятаться, пока я не улечу без тебя? Дорогая, этому не бывать. Я без тебя не улечу, а Квинси не улетит без меня. Если попытаешься сбежать, пехотинцы тебя выследят, найдут и приволокут ко мне. Ты поняла?

— Мам, я в последний раз сбегала, когда мне было шесть.

— Дорогуша, ты сбежала за несколько недель до того, как мы покинули Монополи. Когда пропустила школу и отправилась к бабушке.

— Это не считается, — возразила Алессандра. — Я вернулась.

— Только после того, как поняла, что твоя бабушка — вдова Сатаны.

— Не знала, что дьявол скончался.

— Наверняка самоубийство — вряд ли он видел другой выход, будучи на ней женатым.

Алессандра засмеялась. Вот так это и делается: ты приказываешь, а затем смешишь — и тебе счастливо подчиняются.

— Мы побываем на Шекспире, а потом вернемся обратно. Корабль сейчас — наш дом. И не забывай этого.

— Не беспокойся, — сказала Алессандра. — Но, мама!

— Что, моя милая фея?

— Он мне не отец.

Дорабелла не сразу поняла, о чем она говорит.

— Кто тебе не — кто?

— Адмирал Морган, — сказала Алессандра. — Не мой отец.

— Я твоя мать. Он мой муж. Как ты думаешь, кто он для тебя тогда — племянник?

— Он. Мне. Не. Отец.

— О, мне так жаль, — сказала Дорабелла. — А я-то думала, ты за меня порадуешься.