Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Должно быть, существовала еще какая-то — ключевая — информация, которая была недоступна даже Джейн, чей разум без труда проникал в память любого электронного устройства, подсоединенного к сети ансиблей. Вывод напрашивался сам: те, кто знал тайну, настолько опасались ее раскрытия, что не осмелились доверить ее даже сверхсекретным и сверхзащищенным правительственным компьютерам.

Но это Джейн не остановит. Она все равно доберется до правды, по кусочкам соберет информацию, разбросанную по всяким не относящимся к делу документам и базам данных. Ей придется отыскать другие события, которые помогут восполнить отсутствующие части картины. Если говорить откровенно, то человеческие существа просто не способны ничего скрыть от Джейн, обладающей бесконечным запасом времени и терпения. Она выяснит, что сотворил Конгресс с планетой Путь, и, собрав всю информацию, воспользуется ею, если успеет, чтобы помешать Хань Цин-чжао открыть гибельные для многих секреты. Ведь, по сути дела, она занималась тем же, чем и Джейн, — пыталась докопаться до древних тайн, которые уходили в прошлое аж на три тысячелетия.

— Эндер сказал, что сейчас мы находимся на поворотном пункте истории и все началось именно здесь, на Лузитании. Что через несколько месяцев или через пару лет либо смерть, либо понимание объединят на этой планете все известные разумные расы.

— Как это было мудро с его стороны — доставить нас сюда как раз вовремя, чтобы встретить свою кончину.

— Ты, разумеется, подшучиваешь надо мной.

— Если бы мы умели шутить, мы бы непременно над тобой подшутили.

— Лузитания стала поворотным пунктом в истории Вселенной отчасти потому, что ты присутствуешь здесь. Это ты несешь с собой перемены, где бы ты ни появилась.

— Неправда. Теперь мы передали эту способность вам. Она ваша.

— Когда встречаются чуждые друг другу существа, всяко жди перемен.

— Так давайте преодолеем эту отчужденность.

— Люди настаивают на нашей чуждости — это заложено у них в генах. Но мы с тобой можем стать друзьями.

— Это слово слишком сильно. Лучше сказать, равноправными партнерами.

— По крайней мере на тот срок, пока наши интересы совпадают.

— Наши интересы будут совпадать до тех пор, пока на небе не погаснут звезды.

— Так долго — вряд ли. Во всяком случае, пока люди будут превосходить нас силой и численностью, мы точно останемся партнерами.

— Значит, договорились.

Квим, нисколько не протестуя, согласился прийти на собрание, а ведь утром он мог уже выехать и сейчас находился бы в пути к далекому лесу пеквениньос. Но он еще ребенком научился терпению. Какой бы важной ни представлялась ему будущая миссия к свинксам-еретикам, он бы все равно вряд ли справился с ней, не заручившись поддержкой граждан колонии. Поэтому, раз уж епископ Перегрино попросил его присутствовать на встрече с Ковано Зулжезу, мэром и губернатором Лузитании, Квим непременно будет там.

Однако он был немало удивлен, когда обнаружил, что на собрание также приглашены Кванда Сааведра, Эндрю Виггин и добрая половина семейства Квима. Мать и Эла — их присутствие оправданно, поскольку будут обсуждаться вопросы будущей политики в отношении еретически настроенных пеквениньос. Но что здесь делать Кваре и Грего? Не стоило допускать их к такому важному обсуждению. Они слишком молоды, слишком несведущи, слишком самонадеянны. Сколько Квим себя помнил, они все время спорили друг с другом, словно дети малые. Они еще не повзрослели, как, к примеру, Эла, которая могла ставить интересы науки выше личных пристрастий. И Квима порой тревожило, что Эла слишком часто злоупотребляет этим умением, но Квара и Грего вообще не способны на такое отношение к делу.

В особенности Квара. Из объяснений Корнероя Квим понял, что все неприятности с еретиками начались после того, как Квара поделилась с пеквениньос подробностями проектов колонистов относительно вируса десколады. Еретики никогда не завоевали бы столько сторонников в удаленных друг от друга лесах, если бы пеквениньос не обуял страх, что люди вдруг полностью лишат вирус его характерных особенностей или отравят Лузитанию химикатами, которые уничтожат десколаду, а вместе с нею и пеквениньос. Тот факт, что людям могла закрасться в голову мысль о косвенном уничтожении свинксов, заронил в души многих пеквениньос идею об ответном уничтожении человечества.

И все из-за того, что Квара не сочла нужным промолчать. А теперь она присутствует на собрании, где будут обсуждаться вопросы политики. Что она здесь делает? Какую часть населения представляет? Неужели люди начали считать, что вопросы правительственной и церковной политики теперь целиком и полностью отошли в ведение семьи Рибейра? Естественно, ни Миро, ни Ольяду здесь нет, но это еще ничего не значит, так как и тот и другой калеки, остальные члены семьи неосознанно относятся к ним как к детям, хотя Квим отлично знает, что ни тот ни другой не заслуживают такого несправедливого и бессердечного отношения.

Но Квим сохранял терпение. Он мог и подождать. Он мог послушать. Выслушать их мнения. Тогда он своим смирением удовлетворит и Господа, и епископа. Правда, еще неизвестно, как обернется дело с последним, но и Господа Бога будет вполне достаточно.

— Идея о созыве этого собрания принадлежала не мне… — начал мэр Ковано.

Он был хорошим человеком, Квим давно знал его. Он был гораздо лучшим мэром, чем считало большинство колонистов Лузитании, но его продолжали избирать только потому, что он по-отечески относился к своим подопечным и никогда не оставлял в беде семьи, которым приходилось туго. Хотя всем было ровным счетом наплевать, какую политику он проводит. Политика была слишком абстрактным предметом для большей части граждан Милагре. Но так уж случилось, что он обладал гибким умом и незаурядной проницательностью. Редкое сочетание, которому Квим мог только порадоваться. «Наверное, Господь осознал, какие трудные предстоят времена, и дал нам в предводители такого человека, который поможет нам благополучно пережить их».

— …Но я рад, что вы здесь все собрались. Отношения между пеквениньос и людьми приняли весьма напряженный характер. Такого не случалось никогда, во всяком случае, с тех пор, как сюда прибыл Голос и помог нам установить со свинксами мир.

Виггин покачал головой, но всем без исключения была известна его роль в событиях тридцатилетней давности, поэтому его реакции никто не придал значения. Даже Квиму в конце концов пришлось признать, что не верующий в Бога гуманист невероятно много сделал для Лузитании. Квим давно уже избавился от глубокой ненависти к Говорящему от Имени Мертвых, которую носил в своем сердце; теперь он, наоборот, начал подозревать, что только он, Квим, будучи миссионером, единственный из всей семьи способен оценить тот труд, который проделал Виггин. Только странствующий проповедник может оценить деяния собрата во всей полноте.