Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Она вызвала на дисплей все сведения, касающиеся расследования тайны личности Демосфена.

На миг у нее создалось впечатление, что она забрела в очередной тупик. Более трех десятков писателей на стольких же планетах были арестованы по обвинению в публикации пропаганды, подписанной этим именем. В конце концов Межзвездный Конгресс пришел к наиболее очевидному выводу: Демосфен — это не что иное, как обыкновенный псевдоним, которым может воспользоваться кто угодно, в основном мятежники, пытающиеся снискать популярность. Настоящего Демосфена никогда не существовало, никакая тайная организация не скрывается под этим именем.

Но Цин-чжао усомнилась в справедливости этого вывода. Демосфен продемонстрировал немалую сноровку в организации бунтов на населенных людьми мирах. Не может быть, чтобы на каждой планете нашлось по человеку, равному своими талантами таланту Демосфена. Не может быть.

Кроме того, вернувшись в памяти к временам, когда она сама увлекалась Демосфеном, Цин-чжао припомнила, что заметила тогда определенное сходство между всеми его трудами. Его стиль был индивидуален, постоянство и логичность мировоззрения — вот что делало его таким опасным. У него все всегда сходилось, и казалось, все должно быть именно так, как он говорит.

Разве не Демосфен разработал систему Иерархии Исключения? Утланнинги, фрамлинги, рамен и варелез. Да нет, она была создана много лет назад — наверное, то был другой Демосфен. Возможно, именно Иерархия Демосфена и натолкнула бунтовщиков на мысль воспользоваться этим именем как прикрытием. Они писали в поддержку независимости Лузитании, единственной планеты, где была обнаружена разумная нечеловеческая раса. Ничуть не удивительно, что неизвестный автор избрал себе псевдоним того, кто первым сумел разъяснить человечеству, что Вселенную нельзя разделять на людей и нелюдей, на разумные расы и неразумные.

Одних, как утверждал ранний Демосфен, можно назвать фрамлингами — это люди, которые прилетели с другой планеты. Другие были рамен — иная разумная раса, которая, однако, могла вступить с человечеством в контакт, чтобы общими усилиями покончить с расовыми различиями и вместе выносить решения. И наконец, варелез, «умные животные», обладающие разумом, но неспособные прийти к соглашению с человеком. Война оправданна только с варелез. С рамен люди могли заключить мир и честно поделить сферы влияния. Это было особое мышление, исполненное надежды, что абсолютно отличные друг от друга расы способны стать друзьями. Люди, считающие так, никогда бы не послали флот, оснащенный Маленьким Доктором, чтобы уничтожить населенную разумными существами планету.

Ей стало слегка неудобно при мысли, что и Иерархия Демосфена не одобряет флот на Лузитанию. Но тут же Цин-чжао пришлось возразить самой себе. Какая разница, что там думал себе древний Демосфен? Новый Демосфен — предатель. Это не прежний философ, который пытался сплотить разные разумные расы. Напротив, он старается посеять семена вражды и непонимания между мирами — провоцирует раздоры и даже войны между фрамлингами.

И Демосфен-предатель не есть нечто аморфное, состоящее из населяющих разные миры мятежников. Ее компьютерные изыскания скоро подтвердят это. Да, верно, многих бунтовщиков поймали на том, что на своей планете они публиковались под именем Демосфен, но их статьи всегда оказывались незначительными, малоэффективными и бесполезными писульками. Они ни в какое сравнение не шли с теми действительно опасными документами, которые способны одновременно всплыть на половине обитаемых планет. Однако местные полицейские власти только и ждали подходящего случая, чтобы во всеуслышание объявить, будто их собственный Демосфен самый что ни на есть подлинный, а затем раскланяться и закрыть дело.

Межзвездный Конгресс тоже изрядно обрадовался, когда ему представилась возможность покончить с этим расследованием. Набрав несколько десятков случаев, когда местная полиция арестовывала и сажала за решетку мятежника, который что-то там опубликовал под псевдонимом Демосфен, следователи Конгресса удовлетворенно вздохнули, сделали вывод, что псевдонимом Демосфен пользуются все кому не лень, и закрыли дело.

Короче говоря, они избрали самый простой выход из положения. Какой эгоизм, настоящее предательство! Цин-чжао почувствовала, как внутри ее зарождается возмущение при мысли, что все эти люди по-прежнему занимают высокие посты. Их следует наказать, и наказать сурово, ведь именно их лень и жажда почестей привели к тому, что расследование дела Демосфена было прекращено. Неужели они не понимают, что Демосфен действительно представляет опасность? Что его статьи цитирует обычный люд по крайней мере одной планеты, а где одна, там и все остальные? Сколько человек на скольких мирах возликовали бы, узнав о том, что флот на Лузитанию бесследно исчез? Полиция посадила за решетку чуть не полсотни мнимых Демосфенов, а его работы продолжают появляться, и в каждой присутствуют прежняя мудрость и логичность. Нет, чем больше официальных сообщений просматривала Цин-чжао, тем больше убеждалась, что Демосфен — это один человек и его пока никто не нашел. Один-единственный человек, который умело хранил свои тайны.

С кухни донеслась трель флейты: всех созывали на обед. Цин-чжао неподвижным взглядом уставилась на дисплей, над терминалом мерцал текст — последние документы дела Демосфена; имя этого писаки повторялось и повторялось.

— Я знаю, что ты существуешь, Демосфен, — прошептала она, — и я знаю, ты очень умен, но я найду тебя. Когда я сделаю это, твоя война с правительством подойдет к концу и ты скажешь мне, что случилось с флотом на Лузитанию. Тогда я разберусь с тобой, Конгресс тебя соответственно накажет, а отец станет богом Пути и обретет вечную жизнь в бесконечных просторах Запада. Мне с самого рождения было предначертано разрешить эту проблему, боги избрали меня для ее исполнения; ты можешь сдаться сейчас или потом — не важно, ведь все мужчины и все женщины когда-нибудь смиряются перед волей богов.

Флейта продолжала выводить тихую мелодию, отвлекая Цин-чжао от раздумий и соединяя ее с домашними. Для нее этот полушепот-полумузыка превратился в песню сокровенного духа, в тихую беседу деревьев, склонившихся над замершей гладью пруда, в воспоминания, непрошено вторгающиеся в сосредоточенность погруженной в молитву женщины. Так в доме благородного Хань Фэй-цзы призывали к трапезе.

Услышав вызов Цин-чжао, Джейн подумала про себя:

«Так вот каков на вкус страх смерти. Человеческие существа постоянно ощущают его, однако им как-то удается справиться с ним и продолжать жить, а ведь они отлично понимают, что в любую секунду могут перестать быть. Но это потому, что они умеют помнить, даже забывая; а я не могу забыть, не лишившись полностью знания. Я знаю, что Хань Цин-чжао близка к раскрытию тайн, которые оставались тайнами только потому, что никто всерьез не занимался ими. А когда эти тайны раскроются, я умру».