Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Боги сами вложили в уста Ванму слова, что несправедливо наказывать Цин-чжао за то, что она просто выслушивала святотатственные речи другого человека. Возможно, в заявлении Ванму кроется какая-то доля истины. Но также истинно то, что боги не способны на несправедливость. Следовательно, Цин-чжао наказывали вовсе не за то, что она выслушивала о предательских настроениях других людей. Нет, Цин-чжао должна была очиститься потому, что в самой глубине своего сердца, какой-то малой частичкой его, верила во все это. Она должна была очиститься потому, что в глубине души все еще сомневалась в божественном предназначении Межзвездного Конгресса; она по-прежнему считала, что Конгресс способен на несправедливость в своих поступках.

Цин-чжао тут же подползла к ближайшей стене и взглядом начала искать жилку на полу. Слова Ванму открыли Цин-чжао, что где-то внутри ее скрывается источник нечистот. Боги позволили ей подняться еще на одну ступеньку, вскрыв очередной темный уголок сознания, так что в один прекрасный день она вся наполнится светом и, таким образом, оправдает славу своего имени, которое сейчас не более чем насмешка. «Какая-то часть меня сомневается в праведности Межзвездного Конгресса. О боги, во имя моих предков, моего народа, правителей и, в конце концов, во имя меня самой очистите меня от сомнений, очистите меня!»

Когда Цин-чжао закончила прослеживать жилку — а ей потребовалось проследить всего одну-единственную полоску на половице, чтобы очиститься, и это свидетельствовало о том, что она познала нечто истинное, — то, подняв глаза, она увидела перед собой Ванму, внимательно следящую за каждым ее движением. Гнев Цин-чжао бесследно исчез, и, разумеется, она была благодарна Ванму — ведь та неосознанно выступила в роли орудия богов и помогла ей познать новую истину. Но все же Ванму должна понять, что на этот раз она несколько вышла за рамки приличия.

— Все живущие в этом доме — преданные слуги Межзвездного Конгресса, — сказала Цин-чжао, голос ее был мягок, лицо исполнено доброты, она не хотела обижать служанку. — И если ты предана этому дому, ты также должна всем сердцем уверовать в Конгресс.

Как же объяснить Ванму, насколько тяжело ей самой дался этот урок, насколько тяжело ей справляться с ним и по сей день? Она хотела, чтобы Ванму помогала ей, а не затрудняла и без того нелегкую задачу.

— О святая, я не знала, — взмолилась Ванму, — я даже не предполагала! Я не раз слышала, как Хань Фэй-цзы называли величайшим почитателем Пути. Я думала, вы служите Пути, а не Конгрессу, иначе я бы никогда…

— Никогда не поступила сюда на работу?

— Никогда бы не отозвалась о Конгрессе настолько резко, — поправила ее Ванму. — Я бы продолжала служить вам, даже если бы мы поселились в логове дракона.

«Может, и так, — про себя подумала Цин-чжао. — Может быть, бог, который очищает меня, и есть дракон, холодный и пышущий пламенем, ужасный и прекрасный».

— Запомни, Ванму, планета под названием Путь не есть сам Путь, она только названа так, чтобы время от времени напоминать нам о том, что мы должны следовать истинному Пути. Мой отец и я служим Конгрессу, потому что к нему благоволят небеса, потому что Путь от нас требует, чтобы мы служили Конгрессу независимо от желаний или нужд какого-то мирка, зовущегося Путем.

Ванму смотрела на нее широко раскрытыми глазами, практически не мигая. Поняла ли она? Уверовала ли? Не важно — наступит время, когда она сама придет к вере.

— А теперь, Ванму, уходи. Мне надо поработать.

— Слушаюсь, Цин-чжао.

Ванму немедленно поднялась и, поклонившись, удалилась. Цин-чжао вернулась к терминалу. Но только она начала вызывать на дисплей недавно поступившие сообщения, как вдруг почувствовала, что в комнате она не одна. Она резко развернулась на стуле. На пороге стояла Ванму.

— В чем дело? — спросила Цин-чжао.

— Входит ли в обязанности доверенной служанки сообщать госпоже, если вдруг мудрая мысль посетит ее голову, пусть даже на поверку эта идея окажется совершенной глупостью?

— Ты можешь говорить мне все, что пожелаешь, — ответила Цин-чжао. — Разве я хоть раз наказывала тебя за это?

— Тогда прошу тебя, моя Цин-чжао, прости меня за ничтожные измышления, которые я осмелюсь высказать касательно той великой проблемы, над которой ты сейчас трудишься.

Что Ванму известно о флоте на Лузитанию? Ванму схватывала все на лету, но Цин-чжао пока что обучала ее слишком примитивным предметам. Было бы абсурдным предполагать, что Ванму может осознать суть проблемы, раздумывать над ответом. Тем не менее отец не раз говорил ей: «Слуги счастливы, когда знают, что к их мнению прислушивается сам хозяин».

— Пожалуйста, говори, — разрешила Цин-чжао. — Вряд ли ты сумеешь сказать что-нибудь глупее того, что уже наговорила я.

— Моя возлюбленная старшая сестра, — начала Ванму, — на самом деле я услышала эту мысль от тебя. Ты много раз твердила, что ни одна из известных науке и истории вещей не могла повлечь за собой мгновенное и бесследное исчезновение флота!

— Но это случилось, — возразила Цин-чжао, — следовательно случилось что-то, что имеет право на существование.

— Вот что мне пришло на ум, моя милая Цин-чжао, — кивнула Ванму. — Ты говорила мне об этом, когда мы вместе изучали логику. Насчет первопричины и конечной цели. Все это время ты посвятила поискам первопричин — как так получилось, что флот вдруг исчез. Но подумала ли ты о конечных целях? Чего мог добиваться кто-то, отрезая от человечества флот или даже уничтожая его?

— Всем известно, почему народ желает, чтобы флот был остановлен. Люди пытаются защитить права колоний, или же ими овладела безумная идея, будто Конгресс планирует вместе с колонией бесследно уничтожить пеквениньос. Миллиарды людей хотят, чтобы флоту помешали. Все они затаили в сердце мятеж, и, значит, они враждебны богам.

— Но кто-то все-таки сделал это, — настаивала Ванму. — Я всего лишь подумала, что раз у тебя не получается выяснить, что именно случилось с флотом, тогда, может быть, если ты узнаешь, кто послужил причиной его исчезновения, ты определишь, как это было проделано.

— Мы даже не можем утверждать, что это дело рук кого-то , — возразила Цин-чжао. — Скорее всего, что-то уничтожило флот. Естественные явления не преследуют никаких целей просто потому, что не обладают разумом.

Ванму склонила голову:

— Тогда я действительно потратила твое время зря, Цин-чжао. Пожалуйста, прости меня. Мне следовало бы сразу последовать твоему приказу и уйти.

— Ничего, ничего, — утешила ее Цин-чжао.

Ванму исчезла за дверью. Цин-чжао даже не поняла, услышала ли девочка слова утешения, брошенные ей вслед. «Не переживай, — приказала сама себе Цин-чжао. — Если она обиделась, я потом найду способ загладить вину. Как это мило с ее стороны — посчитать, будто она может помочь мне справиться с проблемой. Надо бы не забыть сказать ей, как я довольна ею, довольна тем, что у нее такое отзывчивое сердце».