Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Единственное, чего он не мог выносить, так это преклонения колонистов. Он научился избегать тех туннелей, где они жили, потому что его всегда узнавали — весь мир теперь знал его в лицо, — и кричали от радости, и обнимали его, и поздравляли, и показывали детей, названных в его честь, и говорили, что он так молод, даже сердце щемит, что его не винят ни в каких убийствах, что он не виноват, что он еще совсем ребенок.

Он прятался от них как только мог.

Впрочем, от одного колониста ему не удалось скрыться.

В тот день он улетел с Эроса, отправился на челноке к новой станции межзвездного запуска, где учился чинить корпуса кораблей в открытом космосе. Чамраджнагар сказал, что офицерам не подобает работать руками, но Эндер ответил, что, раз та профессия, которую он освоил, больше не пользуется спросом, самое время учиться чему-то новому.

Его вызвали через радиопередатчик в шлеме скафандра и сообщили, что его возвращения ждет некий посетитель. Эндер не хотел никого видеть, а потому особо не торопился. Он закончил монтировать щит для корабельного ансибля, вытащил свой крюк, пролетел вдоль борта корабля и нырнул в шлюз.

Она ждала его прямо у дверей раздевалки. На какое-то мгновение он разозлился, что какого-то колониста впустили в святая святых, но потом присмотрелся и понял: эту девушку он знает. Вернее, знал — когда она была еще девочкой.

— Валентина, — сказал он.

— Привет, Эндер.

— Что ты здесь делаешь?

— Демосфен вышел в отставку. Я улетаю с первым транспортом в колонию.

— Дорога займет пятьдесят лет.

— Два года по корабельному времени.

— Но если ты захочешь вернуться, все, кого ты знаешь на Земле, уже будут мертвы.

— Именно об этом я и думала, когда соглашалась. Правда, надеялась, что кое-кто из моих знакомых на Эросе полетит со мной.

— Я не хочу жить на планете, которую мы украли у жукеров. Я хочу всего-навсего вернуться домой.

— Эндер, ты никогда не вернешься домой. Я позаботилась об этом, прежде чем улететь.

Он молча смотрел на нее.

— И честно говорю тебе об этом. Если ты решишь меня возненавидеть, лучше это произойдет раньше, чем позже.

В маленькой каюте, отведенной Эндеру на межзвездной станции, она все объяснила. Питер хотел, чтобы его брат вернулся на Землю — под защиту Совета Гегемона.

— Видишь ли, Эндер, таким образом ты бы очутился полностью во власти Питера. Половина Совета танцует под его дудку. А те, кто еще не превратился в дрессированных собачек Локка, боятся противоречить ему.

— Им известно, кто он?

— Да. Широкая публика не в курсе, но в верхах знают. Это больше не имеет значения. В его руках сосредоточилось слишком много власти, чтобы кого-нибудь беспокоил его возраст. Он совершил невероятное, Эндер.

— Я заметил, что соглашение, которое все подписали год назад, носит его имя.

— Это был большой прорыв. Питер через друзей-политиков в общественных сетях закинул свою идею, а Демосфен поддержал его. Этого-то Питер и ждал — возможности объединить влияние Демосфена на толпу и власть Локка над умами интеллигенции, чтобы достичь чего-нибудь знаменательного. Он предотвратил жестокую войну, которая могла тянуться десятилетиями.

— Он хочет стать государственным деятелем?

— Думаю, да. Однажды в очередном припадке цинизма — а они весьма нередки — Питер сознался, что, позволь он Лиге развалиться, мир пришлось бы покорять по кусочкам. А пока существует Гегемония, он может добиться этого одним махом.

Эндер кивнул:

— Именно таким я его и помню.

— Смешно, правда? Питер спас миллионы жизней…

— Тогда как я погубил десятки миллиардов.

— Я не это имела в виду.

— Он хотел использовать меня?

— Да, у него были виды на тебя, Эндер. В день твоего прибытия он собирался выйти из подполья, встретил бы тебя на космодроме прямо перед видеокамерами. Старший брат Эндера Виггина, великий Локк, созидатель мира. Рядом с тобой он казался бы взрослым. И ваше внешнее сходство велико, как никогда. После этого ему было бы совсем нетрудно захватить столь желанную власть.

— Почему же ты остановила его?

— Эндер, а ты был бы счастлив такой участью? Провести всю оставшуюся жизнь в пешках у Питера?

— Я всегда был чьей-то пешкой.

— Я тоже. Поэтому я показала Питеру собранные мной доказательства — достаточные, чтобы в глазах общественности выставить его психопатом и убийцей. Цветные фотографии замученных им белок, записи с монитора — того, как он обращался с тобой. Пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать все это, зато, внимательно ознакомившись с моими свидетельствами, он согласился дать мне все, что я захочу. А хотела я свободы — для тебя и для себя.

— Я должен буду поселиться в доме тех, кого я убил. Это не входит в мое понимание свободы.

— Эндер, что сделано, то сделано. Миры жукеров теперь пусты, а наш переполнен. И мы можем принести на эти планеты то, чего не знали жукеры. Там возникнут города, полные людей, людей, живущих собственной жизнью, кого-то любящих, кого-то ненавидящих. На всех планетах жукеров происходило одно и то же, одна и та же незамысловатая история, а мы принесем туда множество историй и будем импровизировать, каждый день их меняя, придумывая им новый конец. Эндер, Земля принадлежит Питеру. И если ты не полетишь со мной, он затянет тебя в свои сети и будет использовать, пока ты не пожалеешь, что появился на свет. Это твой единственный шанс сбежать.

Эндер молчал.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Эндер. Тебе кажется, что я пытаюсь управлять тобой. Как Питер, как Графф.

— Была такая мысль.

— Добро пожаловать в человеческую расу. Жизнь человека никогда ему не принадлежит. Лучшее, что ты можешь сделать, — это вверить свою судьбу в руки хороших, любящих тебя людей. Я прилетела сюда не потому, что мечтаю о поприще колонистки. Я здесь потому, что провела всю свою жизнь рядом с братом, которого ненавидела. А теперь хочу узнать брата, которого люблю, — пока не поздно, пока мы еще дети.

— Мы уже не дети.

— Ошибаешься, Эндер. Думаешь, ты вырос, устал, износился, но в глубине души ты такой же ребенок, как и я. Но мы будем держать это в секрете от всех остальных. Пока ты будешь управлять колонией, а я — писать труды по политической философии, никто и не догадается, что во мраке ночи мы пробираемся друг к другу в комнаты, чтобы поиграть в фантики или подраться подушками.

Эндер рассмеялся, но все же обратил внимание на фразу, брошенную слишком небрежно, для того чтобы быть случайной.

— Управлять колонией?

— Эндер, я же все-таки Демосфен. Я ушла, хлопнув дверью и оповестив публику, что вера в необходимость колонизации призывает меня улететь первым же кораблем. А министр по делам колоний, бывший полковник по фамилии Графф, объявил, что первый корабль поведет великий Мэйзер Рэкхем, а губернатором колонии станет Эндер Виггин.