Генри Олди - Ойкумена [трилогия]

«За чистоту!»

Такие значки носили лидеры движения гематров, категорически протестующего против смешанных браков и рождения детей с утраченными расовыми свойствами.

Но увы, Штильнер не мог подняться над происходящим.

Он мог лишь радоваться успеху переговоров.

— Куда желает лететь счастливый бвана?

— В ресторан, — ответил профессор, подмигивая извозчику.

Реальность окружила Лючано, словно бойцы спецназа — террориста-неумеху: сразу, без предупреждения, лишая шансов на побег. Вот только что мы тянули за нити, склонясь над «волшебным ящиком» — и вот мы снова торчим столбом на окраине Эскалоны, в двадцати шагах от ограды снятой Юлией виллы.

Он качнулся, теряя равновесие. Пару секунд отчаянно балансировал на ровном месте, цепляясь руками за воздух, а взглядом — за вкрадчивую осень Террафимы. Не упал, чудом удержавшись на ногах. Мягкое солнце золотит крыши и листву, ограда виллы, слепящий блик в окне — в том же, что и минуту назад.

Минуту?

Лючано взглянул на часы. Перед «обмороком» он времени не засекал. Поэтому затруднился сказать, сколько занял лже-сон. Вряд ли больше пяти минут. Мальчишка-курьер удрал — видно, испугался, что адресат впал в каталепсию. Ладно, на почту зайдем позже.

Шестое отделение? Надо не забыть.

Он направился к калитке, стараясь думать о разных пустяках. Главное, не дать мыслям сконцентрироваться на главном: что, накройтесь вы все черной дырой, происходит со мной? С Лючано Борготтой по прозвищу Тарталья?!! Грезы наяву? Во что превращает свой новый дом поселившийся на чердаке беспризорник — огрызок флуктуации?!

В парке его никто не встретил. Клены-мутанты, ломкие и манерные, тянули руки к елкам, похожим на рыбьи скелеты. Яблоня-дичка обмоталась монистами из мелких, глянцево-красных плодов. Над клумбами роились насекомые: собирали нектар или жрали друг друга. Лючано поднялся по ступенькам, приложил ладонь к идентификатору.

Его впустили без промедления.

— Госпожа Юлия у себя. Вас проводить?

— Спасибо, я помню дорогу.

Ковры. Полированный камень перил. Гобелены коридора. Призрачное свечение ионизированного воздуха.

— Добрый день, — раздался из-за двери голос Юлии.

Он поискал глазами камеру слежения, с помощью которой хозяйка засекла его приход, не нашел, мысленно махнул рукой и толкнул дверь.

— Я не помешал?

Настольный терминал работал в коннект-режиме. Занятая разговором, Юлия сделала выразительный жест, адресуя его гостю: мол, присядьте, обождите — я сейчас. Всем своим видом извиняясь за несвоевременное вторжение, Тарталья на цыпочках проследовал к креслу.

— …представляете? Безобразие! Задержали рейс на двое суток!

Голос показался Лючано знакомым. Он невольно глянул на голосферу, парившую над столом, и задохнулся от изумления. В сфере, с обычной для него экспрессией, размахивал руками, возмущался и брызгал слюной профессор Штильнер! Обильно поседевшие волосы, расчесанные на прямой пробор, двумя волнами парили над висками, напоминая конденсационный след за аэроглиссером. Дряблую кожу на щеках густо пронизали склеротические жилки, кончик носа побагровел от возбуждения. Но ни годы, ни крах любезных сердцу предприятий, ни очевидные итоги беспробудного пьянства не смогли угасить кипучей энергии Адольфа Фридриховича.

— Забастовка персонала у них, видите ли!

Тарталья на всякий случай ущипнул себя за мочку уха. Не грезим ли мы наяву? Не вернулись ли недавние видения?! — сейчас объявится Лука Шармаль, спляшет джигу…

Нет, профессор никуда не исчез.

— …билет на другой корабль. Одолжение! Вы представляете! Они, черт их побери, сделали мне одолжение! Голубушка, я смогу быть у вас не ранее, чем завтра пополудни! Как вы думаете, мне стоит подать жалобу на администрацию космопорта?!

— Успокойтесь, профессор, — Юлия так улыбнулась Штильнеру, что Лючано на миг позавидовал космобестиологу. — Не надо ни на кого жаловаться. Я компенсирую вам все издержки. На какой корабль вы взяли билет?

— Ах, сударыня, я же не из-за денег! Что деньги? — суета. Мне просто невтерпёж… Да, корабль! Эта лохань называется «Протей». Рейс LH 17/345. Прибытие на Террафиму…

«Точно, лохань! — Лючано вспомнил грузопассажирское корыто, на котором «Вертеп» летел на Китту. — Прав гений…»

— Я сама уточню время прибытия. Вас встретят и проводят ко мне. Не волнуйтесь, один день задержки ничего не меняет. Надеюсь вскоре познакомиться с вами, как говорится, непосредственно.

— А уж я-то как надеюсь! — вскипел Штильнер. Во время задержки рейса он успел пропустить стаканчик-другой. И, право слово, это был не чай с малиновым вареньем. — Ох, простите! Они объявили начало посадки!

— Удачи, профессор.

Голосфера погасла.

Развернувшись вместе с креслом, Юлия в упор посмотрела на Лючано. Она не улыбалась, ничего не говорила — молчала и смотрела. Знает ли помпилианка, что Штильнер — отец близнецов? Наверняка! Таких совпадений не бывает. А вот наша осведомленность — это для нее тайна.

«Держи язык за зубами, малыш…»

«Помалкивай, дружок!..»

— Простите мою бесцеремонность. Вломился посреди делового разговора с видным космобестиологом…

— Борготта, вы меня удивляете. Вы знакомы с профессором Штильнером?

— Имел честь. Пересекались на Сечене, у графа Мальцова. Я формировал труппу «Вертепа», а профессор хвастался своим исследовательским центром. Граф был в числе спонсоров. Рад буду снова увидеть Адольфа… э-э… Фридриховича.

Лючано с удивлением обнаружил, что ничуть не кривит душой.

«Дожили! — буркнул Гишер. — Рад видеть психа-профессора… Лучше б ко мне прилетел, на Кемчугу. Посидели бы в камере для экзекуций, вспомнили былое…»

— Я всегда говорила, что Галактика — большая деревня. Все друг друга знают, все где-то встречались… Хотите взглянуть на ваш контракт?

Резкий переход от иронии к делу привел Тарталью в растерянность.

— Д-да, разумеется… но сперва…

— Опять вопросы? Борготта, вы — самый любопытный человек во Вселенной. Ладно, пользуйтесь моей добротой. Что вас интересует?

Юлия встала, в очередной раз смутив Лючано. Опять он сидит, а дама перед ним стоит… Кажется, помпилианка давно догадалась о комплексах самого любопытного человека во Вселенной, и теперь откровенно забавлялась.

— Вы не рассказали, как собираетесь решить мою проблему.

— Какую? У вас, Борготта, столько проблем…

— Проблему трех лет в собственности Гая.

— Ерунда! — беспечно махнула рукой Юлия. — Сейчас у вудунов начинается праздник Лунгамбе. Я не вникала в подробности, но к этому празднику они всегда приурочивают амнистию. Мои люди связались с вашим адвокатом на Китте, и госпожа Вамбугу начала действовать. С большой долей вероятности вы попадете под амнистию. Гай будет вынужден вас освободить. И что-то мне подсказывает, что он не станет возражать.