Генри Олди - Ойкумена [трилогия]

— Я монстр! — Лючано почувствовал, что теряет остатки самообладания. — Я пси-мутант! Я могу заставить полк десантников жрать собственное дерьмо! Если так, почему вы не боитесь уединяться с таким чудовищем? Уж вас-то я в бараний рог…

— Полагаете, — альгвасил неприятно улыбнулся, — мне нравится совать в нос всякую дрянь? Я что, получаю удовольствие от мучений? Вы правы, иногда получаю — но не от своих… Инъекция «комы» защищает мой мозг от любого внешнего воздействия. Сутки блокировки гарантированы. Хотите попробовать?

— Хочу!

Терять было нечего.

— Валяйте!

— Вы согласны на мое вмешательство?

— Согласен!

— Вы и впрямь согласны?

— Вы начинаете мне надоедать. Да!

— И все же, вы даете согласие?

— Даю!

Лючано сосредоточился, нащупывая пучки усатого. Хоть что-то, если тело приковано к креслу! Он еще не знал, что сделает, как будет корректировать альгвасила, пользуясь слабыми возможностями невропаста, он копил боль, намереваясь вогнать ее в маньяка, словно отравленное копье, всю без остатка…

Ничего.

Ни малейших признаков контакта.

Он бился в глухую стену.

Есть вещи, которые не надо знать.

Нельзя. Вредно.

Например, нельзя знать, что будет с нами после смерти. Можно предполагать. Верить. Философствовать на эту тему. А знать — не надо. Никому не надо. Такое знание обесцвечивает жизнь.

Хорошо, спорьте со мной. Возражайте. Приводите тысячу аргументов. А потом задумайтесь: вот вы знаете. Не верите или догадываетесь — знаете.

Что, легче?

Жить — легче?

— Вы — мой шанс, Борготта. Мой шанс вернуться обратно. Эти ханжи выгнали меня! Им, видите ли, претит немотивированное насилие! Им не по душе жестокость при допросах! Я, опытный агент, вынужден прозябать в ледяной дыре, на жалкой должности поселкового альгвасила… Вы во всем виноваты, Борготта! После Мей-Гиле я распробовал вкус чужой боли. Вкус и пользу. Имейте в виду: станете отмалчиваться, позавидуете мертвецам! Я — не профессиональный экзекутор, но уж извините… чем богаты, тем и рады…

Он не сумел сдержать ухмылки предвкушения, мелькнувшей под бурыми от крови усами. Да, собственно, и не собирался ее сдерживать.

— Ну-с, начнем с начала.

Бывший агент установил на столе, строго напротив Тартальи, портативную камеру на миниатюрном штативе-треноге. Включил запись. На боку камеры зарделся красный огонек. В сфере визора возник пленник, зафиксированный в кресле, часть стены и дверь кабинета.

Альгвасил удовлетворенно крякнул. Сев за стол, он с энтузиазмом потер руки. Крошка запекшейся крови посыпалась с пальцев на пол.

— Лючано Борготта, ваша личность мною идентифицирована. Формальности мы опустим. Перейдем к делу, — безумная радость распирала усатого. Глаза его лихорадочно блестели. — Когда, где и при каких обстоятельствах вы впервые познакомились с членами террористической группировки Бижана Трубача?

«Когда они меня похитили, — хотел честно ответить Лючано. — На Террафиме, чуть больше суток назад. Если, конечно, это называется знакомством…»

Он не успел произнести и слова.

В недрах здания администрации что-то глухо ухнуло. Пол под ногами вздрогнул. Мгновением позже донесся отдаленный металлический лязг.

— Землетрясение? — вместо ответа поинтересовался Лючано.

Ему вдруг стало весело. Наверное, заразился от улыбчивого маньяка.

Альгвасил не ответил. Он замер, прислушиваясь. Лицо усача окаменело маской театра Сю-Дзей. Маэстро Карл восхищался такой маской: «Чиновник: недоверчивое ожидание». Секунды ползли ядовитыми кемчугскими сколопендрами. Лючано помнил по опыту Мей-Гиле: твари никогда никуда не спешили. Все, даже прожорливые птицы додо, старались держаться от них подальше.

Он затаил дыхание.

Отмочить шуточку: «Это мой Пульчинелло в жестянке летит!»? А вдруг это и впрямь Пульчинелло? Когда у нас завтрак по террафимскому времени? Захотелось «овощу» кушенькать, послал он мудрую Шам-Марг в черную дыру, сконденсировался в малом теле на Тамире — и бегом к кормильцу-поильцу, прямиком в здание администрации…

Кажется, шаги. Далеко.

Под землей?

Усатый вышел из транса. С неожиданным проворством, удивительным в громоздком теле, он извлек из шаровар коробочку уникома, активировав эмитор голосферы. Уником явно был заранее настроен на служебную частоту. Альгвасил без промедления начал вызывать подчиненных:

— Халк, Олаф, Ульрих! Ответьте! Что у вас происходит?! Халк, Олаф…

Никто не отзывался.

Бывший агент ткнул в уником грязным пальцем, отключив связь. Сунул приборчик в карман, быстро выдвинул ящик стола. Пару секунд рассматривал его содержимое, невидимое пленнику. Затем достал тяжелый армейский лучевик «Пульсар», масляно блеснувший в свете лампы. Такой же, как у легата Тумидуса, но без подствольника.

Отработанное движение — и в рукоять, клацнув, вошла дополнительная батарея: поддержка режима сплошного огня.

— Не радуйтесь, Борготта, — он проверил заряд «Пульсара». — Это вам не сонная Террафима. Места наши дикие, оружие есть у каждого. Любой горняк — снайпер. Хищники кругом, зазеваешься — сожрут. Приходится отстреливать… Опять же — холод. Далеко ваши друзья-вехдены не уйдут.

— Они мне не друзья. Они меня похитили.

— Ну да, конечно, — хмыкнул усатый, выбираясь из-за стола. — Счастливо оставаться. Не скучайте. Я скоро вернусь, и мы продолжим.

Камера по-прежнему работала. Визор хозяин кабинета также оставил включенным. Лючано, хотя и не мог повернуть головы, ясно видел, как вооруженный маньяк отпирает дверь у него за спиной, отправляясь на «охоту».

Что случилось позже, он сразу даже не сообразил. Дверь открылась, альгвасил шагнул наружу — и неведомая сила швырнула усача обратно в кабинет. Будто зимняя пурга тихонько кралась по коридору, прикинувшись сквознячком, чтобы вдруг явить свою мощь в полной мере. На миг спина альгвасила, стремительно надвигаясь, полностью заслонила обзор. Мелькнули полы кафтана, треснула ткань под мышками. Феска вспугнутой пташкой упорхнула к окну.

Маньяк с грохотом рухнул рядом с креслом.

Скосив глаз, Тарталья засек лучевик — оружие, вращаясь, улетело в угол.

В дверях возник громила-гитарист, прыгнув следом. Тамирские хищники, небось, обзавидовались бы смертной завистью, увидев такой прыжок. Вехден сцепился с бывшим агентом, оба ворочались, пыхтели и катались по полу. На пару секунд они попадали в поле бокового зрения, затем возникали в сфере визора, пойманные объективом камеры, или оказывались в «мертвой зоне».

Тогда можно было лишь гадать по звукам борьбы, что происходит.