Генри Олди - Ойкумена [трилогия]

Под ногами тихо, но мощно загудел двигун. Едва ощутимый толчок. Броневик вывернул на трассу и, набирая скорость, понесся над самым покрытием. Тяжелый всестихийник шел ровно, чуть пружиня, словно весил сущие пустяки. На овальном иллюминаторе справа от Тартальи решетки не было — поляризованный стеклопакет по крепости не уступал иным сортам стали.

Снаружи мелькали пальмы у обочины: скучные и пыльные. За пальмами вереницей бежали одноэтажные домики предместий. «Непрестижный район. Виллы и бунгало начинаются ближе к океану…»

Очень захотелось увидеть океан.

Знать бы — почему?

Бритый наголо сержант перегнулся через спинку сиденья и молча снял с Лючано наручники. Явное нарушение режима перевозки заключенных, «Держись, Китта с тобой…» Перед развилкой двигун загудел на тон выше, броневик по крутой дуге взмыл вверх. Заложив вираж, машина взяла южнее. За иллюминатором возникла панорама Хунгакампы: здания сверкали в лучах альфы Паука, водную гладь бороздили прогулочные суда.

«Хотел увидеть океан? — спросил маэстро Карл. — Смотри на здоровье».

«Полегчало?» — без иронии спросил Гишер.

Смотрю, ответил Лючано. Полегчало.

Сержанты красотами родины, открывшимися с высоты, не интересовались. Их внимание привлекло нечто на заднего обзора. Курчавые головы полицейских заслоняли дисплей. Лючано сумел увидеть предмет сержантского интереса лишь в иллюминаторе, когда броневик сделал очередной поворот.

Ба! Да это же летучее корыто Г'Ханги!

На борту аэромоба находился «Вертеп» в полном составе. Вися на хвосте, колымага пигмея повторяла все маневры броневика, явно не собираясь отставать. При этом Г'Ханга четко соблюдал технический интервал, держась на безопасном удалении от всестихийника. Из-за поручней аэромоба Тарталье махали руками и что-то кричали, хотя слов, конечно же, не было слышно.

— Ваши? — Бритый сержант нарушил молчание.

— К сожалению, мои.

— Отбить вас надумали? — как от оскомины, скривился второй полицейский.

— Да вы что?! Они же не террористы. И не идиоты. Проводить решили небось…

Если насчет «террористов» Лючано был уверен на сто процентов, то насчет «идиотов» у него имелись некоторые сомнения. А ну как действительно крепостные графа Мальцова решили освободить любимого директора — после того, что им поведал Степашка?

Хотя нет, вряд ли.

Хитрец Г'Ханга в такую авантюру в жизни не ввязался бы.

— Не хотелось бы брать их за жабры…

— Они не замышляют ничего плохого!

— Надеюсь, что вы правы.

«Не дурите, братцы, — шептал про себя Лючано. — Не надо. Вы ж теперь звезды. Контрактов — на три года вперед, заказы со всей Галактики. Работайте и радуйтесь жизни! Хоть какая-то польза от того, что старый дурак шагает по граблям, словно по проспекту. Не повторяйте моих ошибок…»

«Вертеп» внял мысленным мольбам экс-директора, и перед космопортом аэромоб отстал. Тарталья вздохнул с облегчением.

Сержанты, кажется, тоже.

Броневик мягко опустился на площадку для спецтранспорта. Двигун смолк. Наручники на заключенного надевать не стали — вывели, усадили в ярко-оранжевый кар службы безопасности космопорта. За рулем ждал водитель в форме СБ. Пока они ехали к взлетному полю, следуя разметке, Лючано несколько раз оглядывался. Но если аэромоб Г'Ханги и обретался где-то неподалеку, то его скрывали, нависая над космопортом, грузовые и пассажирские терминалы.

Впереди росли громады кораблей. Кар миновал пару «гармошек», огромный, разделенный на сегменты, блестящий куб — звездолет гематров, плоский транспорт с Хлои. Наконец над головами вознесся раздвоенный нос помпилианской галеры.

«Не эту ли галеру ты видел в порту, когда вы прибыли на Китту? А, какая теперь разница?…»

Кар остановился возле галеры. Их ожидали. У трапа стояли двое рослых помпилианцев в комбинезонах технической службы. Лица техников ничего не выражали. В сторону прибывших они не смотрели: скучая, пялились в пространство перед собой, и все.

Легат Тумидус, как и в военной школе, счел ниже своего достоинства являться лично. Впрочем, теперь у него были для этого куда более веские основания.

— Это корабль «Этна»?

— Да.

— Осужденный Лючано Борготта для передачи в трехлетнее рабство гард-легату Тумидусу доставлен. Легат должен собственноручно заверить акт передачи.

Левый техник шагнул вперед. Он смерил Лючано взглядом, словно сопоставляя объект со снимком, хранящимся в памяти: совпадает ли?

— В присутствии гард-легата нет необходимости, сержант. Я — сервус-контролер I класса Марк Славий. Вот доверенность от Гая Октавиана Тумидуса на мое имя.

Оба сержанта придирчиво изучили доверенность и кивнули, соглашаясь. Сервус-контролер расписался в планшетке, после чего коротко бросил в адрес нового раба:

— Следуй за мной.

И Лючано стал подниматься по трапу, уходящему в чрево галеры. У самого входа в корабль он не выдержал — оглянулся. Над терминалами космопорта висело черное пятнышко. Аэромоб Г'Ханги. Впрочем, ему вполне могло и показаться. Альфа светила так ярко, что на глаза наворачивались слезы.

Темные очки и те не спасали.

Хотел прожить жизнь тихо. Не получилось.

Хотел — счастливо. Тоже получилось не очень.

Хотел одного, получил другое.

Смотрю в зеркало, изумляясь тому, что вижу.

Хотел — прожить.

Не вышло. Пока еще живу.

Пока еще хочу.

Вехден кричал.

Лючано отошел на шаг назад и стал ожидать, пока Королева Боль отпустит на волю своего нового подданного. Гишер подхватил лихорадку, слег на неделю — и вся работа досталась Тарталье.

Младшему экзекутору тюрьмы Мей-Гиле.

Работать с вехденами, как и с любыми другими представителями рас энергетов, было сложно. Бесстрастность и чудовищная терпеливость брамайнов, способность гематров уходить мыслями в головоломные математические построения, отключаясь от всего. «Скрытый огонь» вехденов — прикосновений к нему следовало избегать, если не хочешь заполучить горячку. «Скользкие» ритмы вудунских организмов — сознательно меняя ритмический рисунок биопроцессов, вудуны мешали экзекутору настроиться в нужной мере.

Все это изматывало, требуя в каждом случае индивидуального подхода.

К счастью, львиная доля сидельцев была либо из местных аримов, которые благоразумно отвергли однообразное правосудие вождей, либо из невезучих гостей Кемчуги, варваров и техноложцев, вступивших в конфликт с законом.

— А-а…

Вехден замолчал и обмяк.

«Королева Боль справедлива, — всплыли в памяти слова Гишера Добряка. — Когда она уходит, она дарит минуты райского блаженства. Баш на баш. Не все монархи платят истинным счастьем за свой уход».