Пол Андерсон - Круги ада. Восставшие миры

Сжатые до степени, которая находится близ предела, допускаемого законами природы, атомы (если их можно так назвать) подошли к моменту окончательного преобразования. Начались фотонные вспышки, фотоны накачивались через искаженное пространство-время внутри и вокруг ядра нейтронной звезды и, обретя свободу, улетали со скоростью света.

Подозрительно регулярными были эти всплески радиоактивности, хотя очень медленно частота их, амплитуда и скорость ее нарастания отклонялись в сторону спада — как вспышки потухающего вулкана.

Это было дыхание пульсара.

Диана, не отрываясь, словно загипнотизированная, смотрела на экран переднего обзора. Ничтожно маленькой, но яркой возникла среди звезд эта красная искра… Искра… Искра… Она не могла припомнить, чтобы когда-то видела нечто подобное. Тепло и яркий свет внутри ракеты делали еще более черной пустоту снаружи; шум двигателя и шелест вентиляции подчеркивали леденящее молчание этого бесконечного пространства.

Она положила ладонь на руку Флэндри:

— Ники…

— Молчи. — Его глаза ни на секунду не оставляли приборную панель, пальцы бегали по клавиатуре компьютера.

— Ники, мы можем умереть в любую минуту, а ты даже не скажешь мне ни одного словечка?

— Перестань отвлекать меня, иначе мы с тобой гарантированно погибнем.

Она замерла в своем кресле: «Будь сильной, будь сильной…»

Диана не сопротивлялась, когда Флэндри привязывал ее к месту, не жаловалась, не уговаривала его. Флэндри не доверял ей больше. Он так устал, ему необходимо было отдохнуть, хоть чуточку забыться, поспать. Он принес бутерброды своим пленникам — еду приходилось готовить самому, на Диану он не рассчитывал — она запросто могла подсыпать снотворное или наркотик. А уж это было совсем ни к чему.

Флэндри с головой ушел в математические расчеты, наблюдение за приборами. Он не обращал на Диану абсолютно никакого внимания, словно ничего и никогда не было между ними. А она-то думала, что обладает сильными чарами, что Флэндри сильно привязан к не… Но его воля преодолела все. Чары ушли на второй план. Ему было не до этого.

Флэндри наклонился над панелью пилота. Он сильно зарос — львиная грива скрывала выражение его лица, — чужой облик натянуто-делового человека; напряженный, сосредоточенный взгляд; руки, контролирующие машину. Казалось, вид этого человека говорит о том, что он теперь охотник, мужчина, который охотится.

И — за которым охотятся.

Четыре мерсеянских корабля почти наступали им на пятки. Он сказал об этом Диане перед тем, как пойти отдыхать. Флэндри прикинул, что мерсеяне могут догнать их за 25 световых лет. От Сайекха до пульсара было 17.

Искра… искра… искра… один раз в 1,3275 секунды. Цифры возникали на дисплее панели управления. Флэндри кивнул, быстро взял штурвал. Звезды ушли в сторону, когда он менял курс ракеты.

Через некоторое время он сказал, может быть, самому себе:

— Да. Они замедляются. Они не осмеливаются идти на такой скорости.

— Что? — прошептала Диана.

— Погоня. Им кажется, что мы направляемся прямо на этот маяк. Приблизиться вплотную — это легко сделать на гиперскорости, но градиент гравитации тут же раздолбает тебя на атомы. Зачем подвергаться риску вместе с нами? Если мы не избежим опасности, то Айдвайр будет более дорогостоящим, чем весь его корабль и его команда. Если нам удастся выжить, они смогут поймать нас позже.

«Флэндри согласовывает фазы, направляет корабль строго по курсу, он прилагает все усилия, чтобы спасти Айдвайра… и ее… Но, Ники, Ники…

Ведь они могут догнать нас и выжечь его сознание.

Но разве это имеет значение? Я буду очень сожалеть об этом, мы оба — я и Айдвайр — будем очень сожалеть об этом, но Мерсейя…»

Флэндри повернулся к ней. Его улыбка, его серые глаза просветлили Диану.

— Это то, что они думают, — сказал он.

«Я беспокоюсь о тебе, только потому что ты — мужчина, один-одинешенек в этой пустоте, но, может, я испытываю беспокойство по отношению к любому другому мужчине? Только мое тело испытывает беспокойство, мое грешное тело».

Флэндри наклонился вперед и взял ее подбородок, как чашку, в свою правую руку:

— Приношу извинения за грубость, — он улыбнулся. — Еще больше я сожалею, что приходится играть с твоей жизнью. Я должен был настоять на том, чтобы ты осталась на Тэлвине… После того, как ты захотела вернуться на Землю, что, помимо всего прочего, отпечаталось в моем сознании, я подумал: ты пришла к окончательному решению и выбрала свободу.

— Я была свободной, — заявила она категорично, — я следовала за своим хозяином.

— Это слова, смыслом между собой не связанные, вот так…

Зажужжал зуммер.

— Угу, — сказал Флэндри, — мне нужно работать. Мы сблизились приблизительно на половину расстояния до планеты, обращающейся вокруг центрального ядра. Я запрограммировал автопилот, при сложившихся обстоятельствах я хочу завести преследующее нас стадо на нее.

— Планету? — раздражение поднялось в ней. — Они поймают нас, это точно! Одновременно одна подумала: «Но это же совсем неплохо».

Тональность звука ракетного двигателя изменилась. Изображения звезд исчезли, пока дисплеи перестраивались. С действительной скоростью, ограниченной (в отличие от фазовой) скоростью света, ракета нырнула в гравитационное поле. Незримая сила заставила корпус корабля монотонно подвывать; ракета шла с максимальным ускорением.

Искра… искра… искра… Окрашенный в кроваво-красный цвет мигающий прожектор космического маяка стал значительно ярче. Но Диана пока могла смотреть туда, она не находила никакого диска, обычного для планет. Звезды замерзли в кромешной мгле. В каком направлении была Империя?

Флэндри полностью переключился на технику. Дважды он занимался ручной настройкой.

После нескольких минут, в течение которых Диана молила Бога вернуть ей мерсианскую храбрость, шум и вибрации остановились. Так как ее голова все еще была полна ими, она не сразу осознала наступившую тишину. Она заставила свой язык держаться за зубами и не молвить умоляющих слов. Когда Флэндри начал говорить, она вздрогнула.

Он говорил спокойно, так, как будто это было в один из безвозвратно ушедших дней, когда они вдвоем охотились за сокровищем.

— Насколько я могу судить, мы идем точно по курсу. Давай немножко расслабимся и передадим часть нашей работы пространству.

— Ч-ч-что мы делаем?

— Мы свободно падаем по гиперболической орбите к пульсару. Но мерсеяне — нет. Они перераспределились, чтобы держать «под колпаком» большой район поисков. Они не смогут рискнуть приблизиться к нему так близко, как мы. Потенциальная гравитация такой чудовищной массы в слишком маленьком объеме, как ты понимаешь, может заставить дифференциальные силы разрушить их корабли. Наша ракета меньше подвержена этим силам, так как она миниатюрнее. С помощью внутреннего поля — того, что создает искусственную силу тяжести и противодействует давлению, возникающему при ускорении, — наша ракета должна сохраниться. Мерсеяне, думаю, собираются подождать, пока мы снова разовьем гиперскорость, — и уже тогда они завершат охоту.