Александр Богатырёв - Последний американец [litres]

– Не буду произносить длинных речей… Они тут, пожалуй, неуместны, – сказал он, глядя на застывших в строю космодесантников. – Поэтому – удачи вам всем!.. И… до встречи!

После соответствующих церемоний прощания космодесантники перешли на звездолет ирби. Как обычно, посередине, где две стыковочных трубы соединялись друг с другом, царила невесомость, искусственная гравитация здесь не действовала. Сознательно была ограничена, чтобы не портить синхронизацию поля другому кораблю.

Когда спустились на палубы с нормальной гравитацией, капитан ирби распрощался с прибывшей группой каллистян и оставил их на попечение своим ученым. Те, тоже стараясь не быть назойливыми, кратко рассказали, где что находится на звездолете, что намечается в ближайшее время, и показали временные помещения для расположения каллистян. После этого предоставили тех самим себе, справедливо полагая, что им хотелось бы последние часы перед перед преобразованием побыть наедине со своими товарищами, оглядеться и освоиться.

Как сразу же обратили внимание каллистяне, на звездолете ирби было не в пример светлее, чем на палубе, где произошла встреча двух цивилизаций. Хоть и не горели никакие дополнительные светильники, но видно было почти как днем. Такие же большие иллюминаторы, как на «Пегасе», открывали прекрасные виды на окружающее пространство. Конечно, излучение, идущее снаружи, фильтровалось – отсекалась практически вся коротковолновая часть спектра, которая могла нанести ущерб здоровью, но весь видимый диапазон, как было очень хорошо заметно, пропускался без глушения.

Решили спросить у экипажа – всегда ли вот так у них. Ответ получили интересный.

– Конечно же, без затемнения! Мы затемняем окна только когда подходим близко к звездам. Там слишком ярко. А такой свет, как сейчас, нам приятен.

Чуть помолчав, ящер спросил:

– Надеюсь, и вам он не мешает?

Получив заверения, что не только не мешает, а тоже приятен, он удалился по своим делам. Люди между тем собрались возле иллюминаторов, чтобы проводить мир, который на несколько дней стал для них временным пристанищем. Ведь уже никогда и никто не посетит этот древнейший мир льда и красного света. И сколько миллиардов лет еще звезда, временно приютившая звездолет каллистян, вместе со своим семейством стылых планет будет носиться по космосу, пока окончательно не угаснет. По-прежнему безжизненная и такая же одинокая, как и все звезды гало.

Звездолет ирби расстыковался с земным собратом и, быстро набирая скорость, направился прочь из сферы гравитационного воздействия планеты. Промелькнула ледовая, ровная, как бильярдный шар, белая поверхность спутника. Там давно уже не шли никакие тектонические процессы и все трещины в замерзшей оболочке за миллиарды лет скитаний красного солнца надежно заплыли. Унылые миры чахлой и древней звезды медленно уходили за корму. Впереди же…

Впереди, перед носом корабля, светилась все та же пылающая туманность. До перехода в гиперрежим оставалось еще немного времени. Пока же звездолет ирби, как обычно, «став на волну» и разогнавшись до нормальной скорости ухода в двести километров в секунду, покидал систему газовой планеты-гиганта. Чуть погодя слегка другим курсом, но вслед ему отправится и корабль каллистян.

Ожидавший увидеть что-то особенное и необычное на чужом звездолете Сергей с некоторым разочарованием оглядывался по сторонам. Да, планировка была несколько другой, оформление коридоров и больших помещений иным, но существенно от того же «Пегаса» не отличались.

– Что, ожидал увидеть что-то особенное? – улыбаясь, спросила Ситара, подходя к Сергею.

– Честно говоря, да… – смутился он. – Только сейчас осознал, что, в принципе, законы природы, физика – они одинаковы. Что для землян, что для ирби, что для иного какого мира, цивилизации. Но в общем… вот!

Сергей красноречиво и с показным разочарованием обвел окружающий интерьер руками.

Правда, осталось не высказанным еще одно впечатление. Но при хозяевах было бы не совсем тактичным говорить, что каллистяне не испытали какого-либо стеснения или дискомфорта при общении с видом, полностью чуждым им. Да, поначалу, возникло что-то такое, выплывшее из глубин генетической памяти, – страх перед тьмой и существами ночи. Но он быстро ушел, сменившись жгучим любопытством, характерным для любого высококультурного представителя звездной цивилизации.

Ирби и каллистяне были очень разными, но их объединял разум и многотысячелетний опыт общения миров Великого Кольца.

– А вообще, здесь красиво, – заметила Ситара. – У них есть свое чувство прекрасного. Но оно и для нас близко. Заметил орнаменты на стенах коридоров?

– Да, почти как у нас, – подтвердил Сергей и повернулся к звездам за окном. Там широкий бок газового гиганта все дальше уходил назад, словно скользя над горящими всеми цветами радуги перьями окружающих туманностей. Их свет заливал палубу, играя отблесками на стенах, узорчатом полу и потолке.

– А они, хоть и темные, не чураются красоты космоса, – заметил Сергей, оглядываясь по сторонам. – Яркий свет ближних звезд не заглушен.

– Может, это потому, что они изначально дети тьмы, ночи и эти небеса для них тоже что-то значат? Не меньше, а больше, чем для нас?

– Вы правы в своем предположении, коллега! – услышали они сзади мягкий голос. Когда же обернулись, то увидели рядом не человека, а ящера. Коммуникатор-переводчик того явно читал напрямую из мозга, раз они не услышали характерный щелкающий язык ирби. И действительно, на голове его было видно некое устройство, похожее на обруч. Когда ящер снова заговорил, то подтвердил не только то, что сказал ранее, но и догадку космодесантников-каллистян: его рот не открывался.

– Для нас действительно небеса ночи изначально значили гораздо больше, чем дневные. Небеса чистой ночи у нас означают мудрость, мир и покой. А прочие оттенки небес – их бесконечное разнообразие. Эти новые небеса иных пространств породили в свое время множество философских и религиозных течений. И мы находим в этом особое удовольствие.

Сейчас, когда ксенопсихолог ирби стоял рядом на палубе с неприглушенным освещением, можно было внимательно его рассмотреть. В яростном свете голубых гигантов и раскаленных туманностей хозяева звездолета выглядели совершенно по-иному. Если в сумраке они смотрелись как клочок тьмы, то здесь было видно, что шкура у них не черная, а темно-коричневая, покрытая мелкой чешуей, матово поблескивающей в свете звезд. Черными были их одежды, плотно облегающие тела.

– Нам… пора? – чуть замявшись, спросила Ситара у ксенопсихолога.

– Когда перейдем на гиперрежим, – развел руками тот. – Но пока можете побыть здесь. Я пришел показать вам, кому в какую дверь пройти… Ведь уже скоро, – извиняющимся тоном добавил он и быстро показал то, что требовалось. Каллистяне кивнули. Ирби еще раз качнул головой в ответ и перешел к следующей группе людей.