Аcта Зангаста - Даша на Луне [СИ]

И я смотрел, как они едят. Еда была невкусной. Пустая лапша нэнмён с соевым соусом. Сироты были очень голодны. Но они ели аккуратно. Наслаждаясь каждым глотком. А потом благодарили дедушку и меня за предоставленную им еду и возможность учиться и служить стране.

И я спросил у дедушки, что я могу сделать, чтобы они не голодали? Как я могу им помочь? Просто ешь, что дают, ответил дедушка. Доедай всё до конца. Ты видишь, как важна еда и как её ты не ценишь? Не давай еде пропадать.

— Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу, — сказала я.

— Верно, — согласился со мной Ким, подняв вверх вместо пальца ложку. — Кто автор цитаты?

На этих словах генерал встрепыхнулся, вытащил блокнот и, глядя на меня преданными, собачьими глазами, приготовился записывать.

— Ильф и Петров, — продиктовала старичку я и добавила, обращаясь к Киму: — Только не надо использовать эту фразу в пропаганде. Мысль верная, просто контекст дурацкий. Нельзя такое говорить в голодной стране. Будет как с нашим Димоном, который любил напоминать учителям, что они не за золотыми горами в учителя пошли.

— У нас сейчас нет голода, — опять влез в разговор старичок-генерал.

— Знаю. У вас просто острая нехватка калорий.

— Второе будешь? — спросил Ким у генерала. И протянул руку, не дожидаясь ответа.

— Спасибо, я гречку не люблю, — прошамкал генерал вслед уплывающей тарелке. Так вот почему генерал такой сухонький, машинально подумала я. Ким тем временем вовсю не давал пропасть второй порции гречи с подливой.

Жрущий как лошадь Ким напомнил, что я, в общем-то, тоже голодна, и я, поглядывая свысока на генерала, доела свою кашу, тоже вымакивая коричневый соус хлебом. Генерал вздохнул и что-то записал в блокнотик. Не иначе как: «Дашу на обед больше не приглашать, ибо жрёт как лошадь».

После обеда Ким поблагодарил меня за интересную беседу и ушел, сославшись на занятость. А я вернулась в свой номер, где почитала свежие новости на планшете.

С новостями вышло не очень — перед тем, как выдать мне планшет, Посредник рассказала, что из-за соображений секретности мне строжайшим образом запрещено вводить на сайтах свой логин и пароль. А интересные мне сайты после великой Вовиной зачистки Рунета не индексировались и выдавали информацию только зарегистрированным и проверенным пользователям.

Так что мне оставалось только смотреть тошнотворные официальные новости да смешные ролики с кошками. Конечно, я выбрала кошек — официальные новости скатились в полный игнор реальности. Последним их сомнительным достижением была обработка роликов из российских городов тренированной на европейских столицах нейросетью.

Сеть, как и положено только вылезающему из пеленок ИИ, оказалась старательной, но не очень умной — выполнив свою основную работу: убрав мусор и отслаивающуюся штукатурку с фасадов, она не остановилась на этом, поменяв на европейские вывески на домах и перекрасив в арабов треть прохожих. Узнала я об этом, конечно же, из роликов Первого канала, в которых внезапно помолодевшая Катя Андреева доказывала, что этого никогда не было и быть не могло. При этом личико Кати постоянно менялось от плана к плану — в её чертах можно было заметить то брови Сандры Буллок, то улыбку Жули Робертс. Как и сеть, Катя тоже была старательной, но не очень умной.

Не способные учесть коэффициент сцепления толчковых ног с поверхностью и падающие из-за этого со столов котики на фоне Кати казались титанами мысли и гениями стратегического планирования. Так что я провалялась, смотря их подвиги до ужина, на котором оказалась одна-одинешенька. Посредник с Кимом отсутствовали.

Ну, не считать же за сотрапезника молчавшего в тряпочку сухонького генерала. После ужина я переоделась в найденные в шифоньере свободные матерчатые штанишки для йоги, воткнула в уши наушники и отбегала пропущенную утреннюю тренировку, наматывая круги по дорожкам сада.

Свежий, после подводной лодки, воздух обладает убойной силой хлороформа. Так что я уснула, едва добравшись до кровати, и проспала полсуток.

Утром, когда мы с генералом вкушали континентальный завтрак, в дверях материализовалась заспанная Посредник. Выпросив у генерала немного коньяка из фляжки в кофе, она слегка ожила и соорудила себе бутерброд из бекона на тосте.

— Поздравляю с бурной ночью, подруженька, — съязвила я, намекая на покрывавшие видимые части тела Посредника засосы.

— Ты не поверишь, Даша, но мне всю ночь мешали спать клопы, — пробурчала в ответ Посредник.

— Твоя правда, не поверю, — согласно кивнула я своей собственной головой. — Вот тут вот явно следы зубов.

— Это я яд высасывала, — продолжила гнуть свою линию Посредник. — И перестаралася.

— Из собственной шеи? Не буду спрашивать зачем. Спрошу как?

— Над этим я как раз задумывалась, пока ты не отвлекла меня, мелкая вредина, — махнула рукой Посредник. — Кушай лучше плотнее, у нас тут обещанная прогулка на носу.

На прогулку по Пхеньяну нас сопровождала четвёрка шпиков и переводчица Хи Йон — невысокая скуластая девушка в военной форме с красными погончиками и петлицами. Было заметно, что русский язык она изучала по книгам и совершенно не понимала наш современный сленг. Пробелы она заполняла славословием в адрес великого вождя и трудового корейского народа.

Точнее, пыталась заполнять. Посредник быстро убавила ей звук, помахав телефоном перед фарфоровыми глазками Йон, пригрозив, что сейчас позвонит Председателю. Вообще, телефон Посредника оказался незаменимым инструментом ведения переговоров — стоило шпикам заартачиться и запретить нам посетить какое-нибудь заведение, как Посредник с выражением старшей сестры-вредины на лице вытаскивала крохотный желтый телефончик и начинала набирать номер. Шпики в ужасе цепенели, и мы шли, куда хотели.

Так мы стали свидетелями повседневной, обычно скрытой от посторонних глаз жизни столицы. Довольно быстро мы миновали пустую, похожую на мир после эпидемии официальную часть города, войдя в рабочие кварталы. Здесь Корея больше не казалась оштукатуренным трупом, а напоминала обычный для России райцентр. Нищий, как всё Замкадье, с узнаваемой советской архитектурой и допотопными развалюхами-автобусами. Как и жители России, корейцы в основном были одеты в китайские дешевые шмотки вырвиглазных цветов.

Но были и отличия. В отличие от заваленных мусором и заклеенных объявлениями российских городов, Пхеньян был каким-то болезненно чистым. Обшарпанным, бедным, пропахшим сыростью, но чистым. Среди прохожих на улицах было много военных в форме старого покроя блеклых, словно взятых с колоризированных военных фотографий, цветов. Сначала я всерьез думала, что у них театрализированное представление намечается, как у нас на 9 Мая. Но нет. Они так жили.