Аcта Зангаста - Даша на Луне [СИ]

И снова. И еще. И опять.

Давно я не чувствовала себя настолько живой. Настолько бодрой. Это определенно был лучший день в этом месяце. Который не испортил даже очередной вынос мозга от Йон.

Когда мы упарились до полного изнеможения и стали собираться домой, Посредник потащила меня в женскую моечную. Так называлось отделение чимчильбана, где женщины могли снять купальники и помыться по-человечески.

Я была такая распаренная, что даже не сопротивлялась. Мне хотелось в отельчик и спатеньки.

— Пойдем, Дарья. Нужно пот смыть.

— Хорошо, — согласилась я. — Пот смыть нужно. Вот только шпики нас в женское отделение не отпустят. У них же приказ всюду за нами следовать.

— Так и пусть следуют, — с ядовитой улыбочкой ответила Посредник. А шепотом спросила: «Проблемы?»

— Никаких, — отмахнулась я. — Мне, в общем-то, всё равно.

— И мне всё равно, — поддакнула мне Посредник.

И мы вышли из сауны в длинный коридор со шкафчиками, ведущий в моечное отделение. Шпики, все четверо, включая одетого в шинель бедолагу, следовали за нами.

— А мне не все равно! — из-за наших спин раздался срывающийся в истеричный визг голосок Йон. Маленькая кореянка пролезла вперед, расталкивая нас и шпиков локтями, и встала поперек коридора, расставив руки. — Туда совсем нельзя. Там голые женщины.

— Мы женщины, — сказала Посредник. — Нам можно.

— А они мужчины, — Йон начала тыкать в шпиков пальцем, словно разговаривая с непонятливыми детьми.

— Тогда пусть подождут нас здесь.

— Нет. Совершенно нельзя. У нас всех приказ следовать за вами.

— Так следуйте. Или не следуйте. Сами решайте. Без нас. А мы пойдем мыться.

— Вам придется снять костюмы, — выложила свой последний козырь Йон, — совсем, совсем снять.

— Тоже мне проблема, — ответила Посредник и спокойно сбросила бретельки с плеч. И перешагнув через упавший на пол мокрый тряпичный комбинезон вошла в женское отделение.

— Фи, — сказала я, сделала то же самое и быстро скользнула за Посредником в открытую дверь.

Внутри, как и следовало ожидать, были голые корейские женщины, которые не обратили ни на Посредника, ни на меня абсолютно никакого внимания, продолжая мыться, сидя на невысоких табуретках перед кранами с водой.

Но не успели мы сделать и пары шагов, как сзади раздались возмущенные женские выкрики. «Пиздец котенку, срать не будет», — подумала я, решив, что женщины возмущаются вторжением в их женский мирок четырех одетых мужчин. И повернулась, чтобы насладиться действом.

Фигвам.

На вставших у стены шпиков кореянки не обратили абсолютно никакого внимания. С таким же успехом вместо них у стены могли стоять каменные атланты. Весь сыр бор разгорелся из-за Йон. Маленькая, похожая на колобка старушка кричала на бардовую от смущения переводчицу, тыкая то в неё, то в табличку на двери пальцем.

На табличке был изображен перечеркнутый двумя красными полосами купальный костюм. В точности такой, какой сейчас был на Йон. И какого не было на всех остальных находящихся в мыльне женщинах. Йон что-то пыталась объяснить, но старушка не унималась. Вскоре к скандалу присоединились и другие женщины.

Покраснев еще больше, Йон стянула с себя комбинезон и, закрыв грудь руками, пошла в нашу сторону.

— Что, довольны? — зло спросила она. — Как я теперь буду парням в глаза смотреть? А мне с ними еще работать.

Мы обернулись к шпикам. На бедняг было жалко смотреть — так сильно обнажение Йон сказалось на их подчеркнутой невозмутимости. Только что они, не проявляя особого смущения, вошли в полный обнаженных женщин зал, но вид голой Йон сумел вогнать шпиков в краску. Трое, прямо нарушая инструкции, смотрели куда угодно, только не в нашу сторону. Четвертый же обалдуй со счастливой улыбкой идиота пялился на Йон. Я даже хихикнула — до того это было забавно.

— Совет да любовь, — торжественно сказала Посредник. — После такого он обязан будет на тебе жениться.

Тогда отвернулся и последний шпик. После этого мы относительно спокойно помылись. Почему относительно — в моечном было полно детей, мальчиков и девочек, при этом некоторые мальчики были в возрасте младшей школы, что не мешало им кричать и бегать вместе с голыми сверстницами.

На нас с Посредником они никакого внимания не обращали, просто визжали и суетились, выводя меня из себя. В облицованной кафелем комнате их визг неприятно бил по ушам.

— Рождаемость здесь вдвое выше, чем в Южной Корее, — сказала Посредник, проследив мой взгляд. — А это, в общем-то, единственный показатель здоровья общества.

— Моё тело — моё дело, — на всякий случай сказала я, так как слова Посредника уж очень напомнили мне кондовую пропаганду моего отчима, который таким образом пытался заполучить внуков.

— Конечно, конечно, — согласилась Посредник, поднимая руки ладонями вверх, — мир. Тебе потереть спинку?

— Не надо меня трогать, — на автомате выпалила я, но Посредник всё поняла правильно, проведя мыльной мочалкой по моей спине. Я зажмурилась от удовольствия.

На дачу Кима мы возвращались на такси. Пришедшая по вызову машина оказалось допотопной «вольво», куда потребовалось засунуть помимо нас еще четырех шпиков. Посадкой рулила уже пришедшая в себя Йон. С мстительным огнем в глазах она усадила одного шпика на колени другому на первое сиденье. Следующего шпика она посадила на заднее сиденье, где уже сидели я и Посредник. Последнему шпику, тому самому парню со стеклянными глазами, который посмел пыриться на Йон, девушка приказала лезть в багажник. На его робкие попытки возразить, Йон ответила тирадой такой экспрессии, что даже я, не понимая ни слова по-корейски, поняла общий посыл.

Рассадив всех по местам, Ийон, с видом восходящей на трон королевы, уселась на колени к сидящему на заднем сиденье шпику и повелительным жестом приказала шоферу трогаться.

— А Йон с чего так раздухарилась? — шепнула я на ухо Посреднику. — Вроде тихая была.

— Теперь это новая Йон. Я ей психологический блок сняла, — веско сказала Посредник, делая руками магические пассы.

— А я-то всё гадала, что это было, — согласно кивнула я. — А оказалось, что это была демонстрация прикладной психологии в действии.

— Ну я у нас манипулятор или кто? — с легкой обидой в голосе ответила Посредник. — Просто не могла пройти мимо.

— Ты моя лучшая подруга, — сказала я, обнимая Посредника за худенькие плечи. — Спасибо и за прогулку, и за чимчильбан, и за сеанс прикладной психотерапии с последующим разоблачением догола. Я запомню это приключение на всю жизнь.

— Я старалась, — согласно кивнула мне подруга, обнимая меня в ответ.

В машине не работала печка, но, разогревшись в чимчильбане, я не чувствовала холода и вскоре уснула глубоким сном, не замечая раздолбанной дороги.