Аcта Зангаста - Даша на Луне [СИ]

— Я думаю, что Замок — это лунный Запретный город, — задумчиво сказал Балбес. — Бывала в Бейджине, Дарья?

— Это в Пекине, шо ли? — спросила я. На слове «Пекин» вся троица китайцев синхронно сморщились. — Бывала. Транзитом. И в Запретном городе была, спасибо вашим властям, что из аэропорта свободно выпускают.

— Значит, знаешь, что этот дворцовой комплекс был выстроен династией Мин, которые из него управляли Поднебесной империей. Уже к моменту смены династий, когда дворец заняла династия Цин, в нем сложилась сложная самодостаточная культура чиновников и придворных, фокус интересов которых не выходил за пределы дворца. Сами императоры наведывались в Запретный город только по случаям приёмов. Время словно обходило это место стороной.

— Конечно, знаю, — кивнула я, благодарная Балбесу за то, что он так деликатно ввел меня в исторический контекст, так как ничего этого я, понятное дело, не знала. Вывески в Запретном городе были только на китайском и английском, которые я тогда разумела не так чтоб прямо ух.

— И вот представь, что в Запретный город попадает европеец. Году так в тыщаосемьсотом. Управляющие дворцом евнухи его приютят и накормят — европеец как интересная диковинка разнообразит их размеренную жизнь. Но уже не выпустят — никто не должен знать внутренних тайн дворца.

— То есть ты считаешь, что обитатели Замка закуклились и коротают себе вечность, постепенно угасая? Что Земля их не особо волнует, так как фокус интересов их общества лежит внутри Замка? Вполне может быть, — подвела итог я, вспомнив дискуссию с Химиком. — А что тогда представляет собой лунное одержание? Как оно встраивается в твою схему?

— Даша, ради бога, заткнись, — перебил нас Бывалый. — У меня жутко болит голова — видимо, углекислым газом отравился. Не сейчас, а еще в скафандре, в промежутке между взрывами. Давай разобьемся на вахты и ляжем спать. А что до ответа на твой вопрос об одержании, то все ответы мы получим завтра. Для этого мы и идем в Замок.

Я не обиделась на его грубость только потому, что у меня самой чертовски болела голова. И шея. И бок. И колено. Во время адреналиновой бури, вызванной последними событиями, я этого не замечала. А сейчас, немного поуспокоившись, мой организм произвел инвентаризацию, пересчитав полученные повреждения и начал бить в колокола, требуя внимания, постельного режима, компресса, болеутоляющих и горячей ванны. Я, как всегда, тяжко вздохнула. Из реплик своих престарелых коллег из группы поддержки я уже знала, что всё, что тебя не убивает, вовсе не делает тебя сильнее, а всего лишь болезненно икается в старости.

Мы разровняли, как могли, лежащие на полу капсулы коробки, постелили на них скафандры и улеглись. Лежать было неудобно, я упиралась в жесткие шлаги то одним, то другим отбитым при падении местом, от липнущего ко всему лунного грунта чесалась кожа и першило в горле, а особой вишенкой на торте был немигающий взгляд высохших в вакууме глаз мертвого астронавта, которым он таращился на меня из угла кабины.

Не выдержав, я встала, освободила какой-то контейнер от содержимого и надела его на голову трупа, мысленно попросив у него прощения. Потом я оторвала рукав у своего поддоспешника, завязала им лицо, легла на здоровый бок и неожиданно быстро уснула.

Во сне я чувствовала, как к моей спине прижался Балбес, которого я узнала по колючей щеточке уперевшихся мне в затылок усов. Просто прижался и всё — теснота в модуле была адской.

Проспала без малого часов десять. Просто потому, что эти мужешовинистические свиньи пожалели меня, дав выспаться. Мне, впрочем, они объяснили это тем, что на время сна пустили в кабину чистый кислород, с которым нужно обращаться предельно осторожно по причине его жуткой огнеопасности.

Сейчас-то они опять перешли на атмосферную смесь с азотом, чтобы приготовить на открытом огне завтрак в американском стиле. Из найденных в модуле американских продуктов. Растворенный в воде сироп оранжада, сухие хлебцы и самый отвратительный в мире омлет, приготовленный из двух видов порошков: яичного и молочного. Мало того, что у криворукого Труса омлет подгорел, в него еще попала толика вездесущего лунного грунта, который мерзко скрипел на зубах. Знаете, какой лунный омлет на вкус? Никогда не поверите! М-м-м, пальчики оближешь. На ногах. И себе, и соседям. Только чтобы этот мерзкий привкус палёного дерьма перебить.

Омлет я съела весь.

Балбес нашел еще кучу консервов, среди которых была и свиная тушенка SPAM, но я сказала, что лично я такое есть не буду. Только желудочного расстройства мне не хватало. Если хорошенько поднатужиться, то таким образом и утопиться в скафандре можно. Не буду говорить в чём.

И посоветовала собрать продукты в контейнер и взять с собой в Замок. Чем бы не питался виденный мной астронавт, от продуктов своей молодости он явно придет в восторг. Ну и остальное по мелочам прихватить. Кружки, термос, радиостанцию, аккумуляторы, мотки проводов, набор взятых на луну для экспериментов с лунным нечто инструментов и, конечно же, сковородку.

Зачем они вообще потащили на Луну сковородку, мы могли только гадать. Я рассказала, что знакома с одним космонавтом, который сумел протащить на станцию «Мир» гитару.

— Ну, ты сравнила тоже, — возразил Бывалый, плетя авоську из проволоки, чтобы не растерять коробки с инструментами, — гитара — это культурный досуг.

— Сковородка тоже культурный досуг, только для людей другой культуры, — ответила я. — Может, один из астронавтов хотел стать первым человеком, что испек на Луне оладушки?

— Возможно, — задумчиво сказал Балбес, — я видел среди припасов муку и банку с маслом.

— Тогда ты обязательно должен реализовать его мечту. Возьми их с собой и испеки оладьи при первой возможности. Это важнее, чем чинить рацию, — вверху всё равно глушилка летает.

— Спасибо, Дарья, — поблагодарил меня Балбес, прижимая руку к сердцу, — если честно, я шел в этот чертов Замок как на казнь. Было чувство обреченности. Теперь я иду туда, чтобы испечь оладушки. Мне легче, честное слово.

— Всегда пожалуйста, — ответила я, переливая воду из найденной в модуле бутылки в систему водоснабжения скафандра. Сегодняшний день обещал быть жарким.

Потом мы, матерясь и толкаясь, пытались сначала залезть в неповоротливые скафандры в загроможденной вещами крохотной каютке, а потом вылезти наружу, вытащив собранные сокровища и покойного астронавта. На последнем настояла я, сказав, что негоже оставлять покойника в модуле, после всего того, что мы с модулем сделали.

Пусть покоится под звездами, к которым так стремился.

Уже выбравшись из модуля, я посмотрела на часы. Было два часа пополудни. Снаружи всё было так же, как и вчера, только тени от камней, практически отсутствующие в день нашего прилета, стали еще длиннее, говоря мне о том, что лунная ночь близко.