Глен Кук - Звёздный рубеж

Они не принимали никаких отговорок. Они не терпели никаких задержек. Они продолжали снимать показания даже пока он спал, безостановочно записывая невероятные запасы воспоминаний, которыми его наградил Головастик. Они были безжалостны.

И эффективны.

Пребывание у сейнеров заставило его забыть о холодной целеустремленности своих соотечественников из флота. Он не был к этому готов. Он не был готов сопротивляться восстановлению.

И оно продвигалось быстрее, чем ожидали доктора.

Когда кризис миновал, они вскрыли его брюхо и запломбировали язву.

На двадцать девятый день к нему пустили посетителей.

– Только по двое за раз, – протестовала медсестра. – Войти могут только двое.

– Исчезните! – приказал ей Маус.

– Есть, сэр! Есть, капитан! Слушаюсь, сэр. Две женщины едва не сбили Мауса с ног. Он выронил свои карманные шахматы. Фигурки раскатились по полу.

– Черт побери!

Грета плюхнулась на край кровати, наклонилась и обняла Мак-Кленнона.

– Как здорово, что ты вернулся! Я звонила каждый день с тех пор, как об этом услышала. Мне разрешили прийти только сегодня.

– Боже, Уолтер, – вмешалась Макс, старая подруга. – Что с тобой сделали? Ты выглядишь как смерть на палочке.

– Вот за что я тебя и люблю, Макс. У тебя всегда найдется доброе слово. – Он сжал руку Греты. – Как ты, деточка? Как Академия?

Девушка начала болтать. Вмешалась Макс и затрещала о новых марках, появившихся в ее лавочке. Она приберегает их специально для него.

Маус собрал свои шахматы, положил коробку на тумбочку и уселся на стул. Он закинул ногу на ногу, подпер рукой подбородок и, едва заметно улыбаясь, принялся рассматривать Мак-Кленнона.

Томас отвернулся, пытаясь спрятать глаза.

– Уолтер, ты плачешь, – тихонько заметила Макс.

Мак-Кленнон закрылся рукой.

– Макс… Задание было тяжелым. Долгим и тяжелым. Я надолго заблудился. Я забыл… я забыл, что у меня есть друзья. Там я был так одинок.

– Но ведь там был Маус.

– Он был там. Без него бы… Он вытащил меня. Маус! Иди сюда. – Он взял Шторма за руку. – Спасибо, Маус. От всей души спасибо. И пусть это никогда не повторится.

На мгновение Маус сбросил все свои маски и позы. Он кивнул.

Грета снова защебетала. Мак-Кленнон обнял ее еще раз.

– Никак не могу в это поверить. Я думал, ты меня уже забыла.

– Как я могла?

– Кто я такой? Сентиментальный болван, который помог хорошенькой девушке, попавшей в беду. Мы никогда друг друга по-настоящему не знали.

Она обняла его в третий раз.

– Я тебя знала, – шепнула она. – Ты обо мне заботился. Это самое главное. Когда ты исчез, твои друзья всегда мне помогали. Она уткнулась ему в плечо и всхлипнула. Мак-Кленнон нахмурился и посмотрел на Макс.

– Твое Бюро заботилось о ней, как о родной дочери, – отозвалась та. – Еще ни с одним курсантом в Академии так не носились.

– А ты?

Макс пожала плечами:

– Я делала все, что могла. – Она смутилась. – А как же еще я могла за тобой уследить? У меня же нет связей.

– Я рада, что с тобой все будет в порядке, – промурлыкала Грета. – Папа?

На глазах Мак-Кленнона снова появились слезы.

– Не надо было? Я не хотела…

– Все хорошо, дорогая. Все хорошо. Я просто не был к этому готов.

Он сдавил ее так, что она выдохнула.

– С дороги, женщина! – прогремел кто-то в коридоре. Бэкхарт пинком распахнул дверь. – Иди ставь клизму кратеру Тихо! Исчезни и побледней!

Сестре пришлось во второй раз спешно ретироваться.

Адмирал окинул взглядом комнату.

– Кажется, все под контролем, – заметил Бэкхарт.

– Да, местечко становиться людным, – отозвался Мак-Кленнон. – Должно быть, исключительно благодаря моему природному магнетизму.

Бэкхарт улыбнулся одной стороной рта.

– Н-да, в этом-то преступлении тебя никто обвинять не станет, сынок. Расставляй фигуры, Маус. Сыграем партию, уступим нашего пациента женщинам.

Едва началась игра и едва Мак-Кленнону удалось осушить слезы Греты, как дверь снова распахнулась. Сестра наблюдала за происходящим скорбно, но молча.

Лицо Танни Ловенталь отразило целую гамму эмоций. Наконец она остановилась на задиристой улыбке.

– Том, я-то думала, я буду первой. Никогда бы не подумала, что можно так быстро бегать на коротких ножках.

Они с Макс обменялись испепеляющими взглядами. Воздух разорвал лязг скрестившихся рапир. Потом Макс улыбнулась и представилась. Они с Танни миновали рифы первого знакомства в считанные секунды.

Бэкхарт взглянул на часы:

– Проклятие, уже поздно. Я сейчас кому-то… В комнату торопливо вбежала сестра с переносным коммуникатором.

– Вам звонят, капитан Мак-Кленнон.

– Дайте-ка мне, – приказал адмирал и выхватил трубку из рук растерявшейся сестры. – Джонс? Нашел ее? Она на линии? Хорошо. Томас, твоя мать. – Он передал телефон Томасу и вернулся к игре.

Мак-Кленнон не знал, что ему делать и что говорить. Они с матерью стали почти чужими друг другу. Она была до мозга костей обитательницей Старой Земли, и они отчаянно ссорились с тех самых пор, как он вступил во флот. Их последняя встреча, как раз перед операцией у сейнеров, закончилась очень печально.

– Мама?

– Томми? Это действительно ты?

– Да.

– Я думала, ты погиб. Когда они явились ко мне в квартиру… Боже, мне сказали, что ты замешан в эту историю с войной. Из-за нее всю планету поставили с ног на голову. Повсюду патрули. Они хватают людей прямо на улицах!

– Да, я имею к этому кое-какое отношение…

Мама ничуть не изменилась. Ему не удавалось вставить ни слова.

– Мне сказали, ты женился. Она хорошая?

– У нас ничего не получилось, но она была очень хорошая. Она бы тебе понравилась.

Он оглядел присутствующих. Казалось, только адмирал догадывался, о чем его спрашивает мать.

Они говорили недолго. С тех пор, как они пошли разными путями, у них осталось мало тем для разговора. Достаточно было того, что, несмотря на все свои различия, они не были безразличны друг другу.

Закончив разговор, Мак-Кленнон передал телефон адмиралу.

– Благодарю вас, сэр.

– Я твой должник, Томас, одно задание за другим. Я отправил вас в ад на целых четыре года. Извиняться не буду. Вы – лучшие. Там и требовались лучшие. Но теперь я могу попытаться загладить свою вину. Я могу попытаться доказать тебе, что не все у тебя отнял… – Казалось, адмирал не может подобрать нужные слова.

– Благодарю вас, сэр.

На этот раз растерянная и смирившаяся сестра сама распахнула дверь. На пороге стоял юноша в черной форме гардемарина.

– Дядя Том?

– Хорст-Иоганн! Боже, приятель, тебя не узнать. Ты вырос на полметра!

К собравшимся присоединился сын Юппа фон Драхова. С тех пор, как его родители расстались, мальчик был ближе к Мак-Кленнону, чем к собственному отцу. Хорст остался на попечении отца и никак не мог простить тому его постоянное отсутствие. Томас никак не мог объяснить себе привязанности парнишки. Мальчик видел отца гораздо чаще, чем его… Он вспомнил о своей матери и подумал, что дети по особой логике судят тот вид взрослых, который называется родителями.