Александр Михайловский - Визит «Полярного Лиса»

Генерал понимал, что в ходе этого беспорядочного отступления по лесным дорогам советские войска потеряют последние остатки тяжелого вооружения, а с одними винтовками против танков и бомбардировщиков много не навоюешь. Авиация у Красной Армии уже приказала долго жить. За все шесть дней боевых действий в небе не было видно ни одного советского истребителя, а бомбардировщики, которые летали на поддержку своих войск без прикрытия, немцы сбивали пачками. И так продолжалось ровно до вчерашнего дня, когда вместо «ишаков» и «чаек» в небе появились белоснежные и краснозвездные красавцы, которые уже к обеду разогнали немецкую авиацию по дальним углам. При всем при этом, несмотря на красные звезды, эти летательные аппараты никак не могли быть советскими. И даже более того, было в их безжалостной эффективности нечто настолько чуждое, что генерал даже не мог подобрать слов. Ни тебе бестолковой суеты, ни тебе запоздалых перехватов (когда «юнкерсы» уже улетели) или неправильного определения целей.

Прищурившись от лучей восходящего солнца, генерал посмотрел на приближающуюся колонну. После того как вчера в небе обнаружились эти стреловидные белоснежные самолеты, генерал подсознательно ждал, что нечто подобное объявится и на земле. На этот случай он даже отдал соответствующие приказы, чтобы подчиненные ему бойцы и командиры без явной необходимости не проявляли агрессии к возможным непонятным визитерам, и уж ни в коем случае не открывали по ним огонь. Болдин ждал, что парламентер будет один, в крайнем случае, явятся двое-трое… И вот, значит, дождался – явилось целое подразделение с тяжелым оружием и транспортом. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что установки на парящих платформах – не макеты и не бутафория, а бойцы – отнюдь не призванные на два года рабочие и колхозники, и даже не сверхсрочнослужащие РККА…

Генерал Болдин в прошлую Империалистическую войну за три года фронта (с октября четырнадцатого по октябрь семнадцатого) сам дослужился от нижнего чина до командира взвода полковой разведки, и за фронтовые геройства получил два Георгиевскими креста за храбрость. Поэтому он очень хорошо понимал, что сейчас перед ним находятся первосортные солдаты, безжалостные головорезы, в то же время беспрекословно слушающиеся своего командира и готовые идти за ним в огонь и в воду. Таких в РККА или даже в ОСНАЗЕ НКВД (которым они сейчас стараются казаться) – раз-два и обчелся. А тут таких «из ларца, одинаковых с лица» никак не меньше полусотни; и если голова колонны еще похожа на что-то привычное, то дальше начинается полный сюрреализм и фантастика.

Против ожидания генерала, командир пришельцев не вылез из эмки, где, казалось, как раз было место важной персоне, а спрыгнул с заднего сиденья одного из мотоциклов, привычными движениями оправил коверкотовую гимнастерку и решительно направился к генералу. Почти одновременно, обгоняя колонну, туда же подъехал двухместный парящий аппарат. С его заднего сиденья ловко спрыгнула широкоплечая мускулистая фигура в камуфлированных доспехах, сняла шлем-сферу с забралом, отдав его водителю, тряхнула головой, освобождая светло-пшеничные косы. Остолбеневший Болдин увидел, что, несмотря на всю свою гипертрофированную мужественность и мускулистость, которой мог бы позавидовать знаменитый Иван Поддубный, это молодая женщина, или даже совсем юная девушка…

– Командир 536-й отдельной роты егерей капитан Вуйкозар Пекоц, – на чистейшем русском языке представился человек в форме командира внутренних войск НКВД, – прибыл от лица командования для установления контакта и налаживания взаимодействия с местными войсками страны СССР.

– Командир взвода тяжелого оружия, лейтенант штурмовой пехоты Элиа Тэна, – улыбнувшись во все тридцать шесть зубов, отрекомендовалась мускулистая девица, – теперь все плохое, товарищ генерал, для вас кончилось, проблемы отныне будут только у дейчей.

Генерал Болдин с минуту помолчал, потом перевел взгляд на капитана егерей и со вздохом спросил:

– И откуда же вы взялись на нашу голову, капитан Пекоц?

– Оттуда, – ответил тот, ткнув пальцем в небо, – из далеких заоблачных высей и безбрежной черноты пространства. Наши планеты так далеко, что отсюда, со Старой Земли, не видно даже их звезд.

– Планеты? – не понял генерал Болдин.

– Да, планеты, товарищ генерал, – подтвердил капитан Пекоц, – Новороссия, Склавения, Франкония, Латия, Ханаан, Лея, Тардан и еще много других… Лейтенант Элиа, например, родилась и выросла на Новороссии и имеет с вами прямую генетическую связь через своего отца. Я сам со Склавении, в нашей роте еще есть чистокровные новоророссы, склавены, хунну, франконцы, тарданцы и даже ханаанцы…

– Так у вас там что-то вроде Советского Союза? – облегченно вздохнул генерал.

– Да, что-то вроде, – уклончиво подтвердил капитан Пекоц, которому рекомендовали не распространяться пока про Империю, – и наша система очень похожа на ваш социализм. У каждого, вне зависимости от места рождения, национальности, происхождения и материального благосостояния его семьи, есть возможность пройти профориентацию, получить образование и проявить свои способности. А дальше от каждого по способностям, каждому по заслугам. Создатели нашего государства старались сделать его по возможности справедливым.

– Почему по возможности, товарищ капитан? – непроизвольно вырвалось у входившего в свиту генерала высокого худого человека со знаками различия бригадного комиссара.

– А потому, товарищ бригадный комиссар, – ответил капитан Пекоц, – что несправедлива сама Вселенная и некоторые ее несправедливости компенсировать будет себе дороже. Например, родился человек дураком и лентяем, и не хочет сам переступить через себя, сжать зубы и через силу преодолевать эти недостатки – так о какой компенсации тут может идти речь и, главное, за счет кого? Только за счет умных и трудолюбивых, способных приносить пользу. Так это не устранение несправедливости, как это понимают некоторые, а банальная уравниловка, увеличивающая общее количество несправедливости и резко ухудшающая качество социальной системы. Но все это, товарищи, политика отнюдь не ротного масштаба, да и разговаривать на такие темы надо не с капитаном егерей, а с нашим социоинженером Малинче Евксиной.

– Социоинженером? – переспросил худой бригадный комиссар. – А это что за зверь?

– А это, – ответил командир имперских егерей, – такой специалист, в обязанности которого входит гармонизация отношений в замкнутых человеческих коллективах – от команды отдельного корабля до населения целых планет. Социоинженер не командует, а только рекомендует, но все ее рекомендации исполняются немедленно и с безукоризненной точностью.