Александр Михайловский - Визит «Полярного Лиса»

Время на подготовку к бою истекло. Истеричное подвывание «гау, гау, гау» немецких авиационных моторов стало нестерпимым, над установками огневой поддержки засветились почти прозрачные голубоватые дымки куполов защитного поля, а в воздухе, движущиеся с юго-запада, появились три четверки немецких истребителей-бомбардировщиков Ме-110. И сразу, без малейшей задержки, все – от генерал-лейтенанта Болдина до самого последнего бойца – услышали, как на единой высокой ноте, будто оперные дивы в Ла-Скала, поют открывшие огонь по врагу «Сирены». «А-а-а-а-а-а!», и снова «А-а-а-а-а-а!». И была эта странная песня преддверием разверзнувшейся преисподней для оборзевших до неприличия стервятников Геринга…

Первая четверка «мессеров» буквально рассыпалась в воздухе. Вряд ли немецкие летчики или стрелки успевали понять, откуда берутся пронизанные красноватым дымком молочно-белые трассы, которые рвут на куски их злосчастные самолеты. И тут же беззвучные бело-голубые лучи принялись поражать самолеты второй четверки, атакующие ровно вслед за первой. И тут «Сирены» снова запели свою смертоносную песню, радуя почитателей своего таланта высоким и ясным голосом. Потом сверкнула последняя беззвучная вспышка выстрела из тяжелого лазерного ружья. Грохнули сдетонировавшие бомбы – и последний воздушный пират Геринга закончил свой полет в облаке черного тротилового дыма. И над Дешковичами снова настала тишина, как будто и не было никакого авианалета и не гудели только что в воздухе даймлербенцовские авиационные моторы.

Все наблюдавшие эту картину (и те, кто успел спрятаться, и те, кто нет) обалдело крутили головами, будто спрашивая: «И что, все уже кончилось?», «И чего мы так суетились?», «Неужели все было так просто?». А вот из участвовавших в налете немецких летчиков не уцелел никто. Когда «Сирена» разбирает самолет на запчасти, обломки выглядят так, будто их пропустили через шредер. Кроме того, атаковали «сто десятые» на слишком малой высоте, поэтому угробились даже те немецкие летчики и стрелки, которых не измельчили заживо «Сирены» и которые не сгорели в лазерной вспышке, а попытались покинуть свои самолеты и спастись с парашютом. Просто парашютный купол при прыжке с высоты меньше ста метров не успевает полностью раскрыться и зачерпнуть воздух*, в результате чего попытка спасения заканчивается тошнотворным «шмяком» об землю на скорости в двести-триста километров в час.

Примечание авторов: * Современная катапульта, предназначенная для спасения летчика с уровня земли, выбрасывает его вместе с креслом на минимально безопасную высоту в 130 метров.

Последующие несколько минут были для подразделения капитана Пекоца моментом чистой, ничем не замутненной славы…

Генерал Болдин машинально отметил, что у немцев, как это и пообещала несколько минут назад лейтенант Элиа Тэна, действительно начались нешуточные проблемы. Да уж, подразделение, умеющее вот так, запросто, сметать с небес эскадрильи люфтваффе, по факту оказалось весьма ценным союзником.

Ведь, по большому счету, контрудар его конно-механизированной группы не достиг никакой положительной цели только потому, что при полном господстве противника в воздухе вверенные ему войска оказались лишенными даже элементарного зенитного прикрытия. Танковые колонны растрепывались на марше. Горели грузовики с горючим и машины со снарядами, вражеские пикировщики уничтожали советскую артиллерию на огневых позициях и изготовившиеся к контратаке стрелковые батальоны. Удары продолжались даже после того, как полки вступили в бой. И теперь настал момент, когда все изменилось, и у собираемого генералом сводного соединения появился надежный щит против крылатых разбойников из люфтваффе, с которым он даст немцам такого жару, что чертям тошно станет…

Час спустя там же в Дешковичах.

Главный тактик капитан второго ранга Ватила Бе

Пока шаттл спускался, Ватила Бе смотрела на обзорный экран и предавалась философским размышлениям – роскошь, которую она редко себе позволяла. Но сейчас мысли возникали сами собой, непроизвольно – это, собственно, началось у нее еще на подлете к Старой Земле. Когда корабль еще находился за пределами атмосферы, зелено-голубая планета в завихрениях облаков казалась такой уютной, хотелось смотреть и смотреть на нее; вид ее вызывал в сердце желание защитить ее от бед, изменить ее судьбу в лучшую сторону… Орбита была совершенно пустой – по ней не летали спутники, там не болтался космический мусор. При взгляде на эту Землю из космоса Ватила испытывала некоторый трепет – ведь, как-никак, планета являлась далекой этнической родиной всех тех, кто присутствовал на корабле… И сейчас, когда шатл стремительно приближался к поверхности планеты, и все отчетливей внизу вырисовывались детали ландшафта, Ватила ощущала все большую приподнятость, смешанную с возбуждением. И еще она думала о том, что однажды все возвращается на круги своя. Планета эта была колыбелью их предков (всех без исключения), и сюда же на очередном витке галактической истории довелось вернуться для того, чтобы построить свою версию Галактической империи.

В том временном потоке, откуда они ушли, скорее всего, даже не обратят особого внимания на их исчезновение. В реестре боевых кораблей Империи напротив названия «Полярный Лис» поставят отметку «пропал без вести, предположительно погиб» и известят об этом их родных и близких. Это там «Полярный Лис» был одним из двух десятков «Гончих Псов», действующих на коммуникациях и в глубоких тылах Непримиримых; там отряд не заметит потери бойца. Здесь же неожиданное появление корабля пустит всю историю по новому вектору… Конечно, такие размышления больше приличествуют социоинженеру, чем тактику, но Ватила Бе считала, что каждый хороший тактик отчасти должен быть социоинжинером и наоборот. А то как иначе тактик сможет просчитать устойчивость и силу наступательного порыва тех или иных войск в боевой обстановке?

Разумеется, думала Ватила, новая Империя, которую на этот раз предстоит построить уже на Старой Земле, отнюдь не будет точной копией той структуры, которую основал император Шевцов (Русская Галактическая Империя Шевцова также только некоторыми чертами напоминала Неоримскую империю, основанную Феликсом Максимусом). В том, какой будет новая версия Империи, большую роль играет как личность первого императора-основателя, так и базовая этнокультурная доминанта государствообразующего этноса. Собственно, им, эйджел (как темным, так и светлым, чистокровным и полукровкам) и на первое, и на второе пенять было бы грех. Особенно если сравнивать с тем, как дела обстояли в предшествующей Неоримской Империи, откуда появился «Несокрушимый».