Александр Михайловский - Визит «Полярного Лиса»

Жаловались армейские генералы и на люфтваффе, которое совсем не оказывает поддержки сухопутным войскам, и на ужасных «демонов», которые как раз оказывают поддержку, но совсем не тем, кому надо – то есть большевикам, а не доблестной германской армии. Впрочем, на «демонов» и большевиков жаловаться было бесполезно, ибо фюреру они не подчинялись, а жаловаться на люфтваффе было бессмысленно, потому что демоны «любили» их с не меньшим, а то и с большим энтузиазмом, чем сухопутные войска. Если «демоны» и появлялись за пределами полосы ответственности группы армий «Центр», куда в последнее время переместилась вся их активность, то только для того, чтобы прижучить какую-нибудь бомбардировочную эскадру, в полном составе направляющуюся на бомбежку одного из важных большевистских городов, например Петербурга, Харькова или Киева.

В любом случае, если отжать всю воду из речей Геринга, Браухича, Гальдера и Йодля, то получится следующее послание: «Все стало плохо. Мы не знаем, почему все стало плохо. Если не исправить положение, то все станет еще хуже. Мы не знаем, как исправить положение в достаточно короткие сроки, потому что время работает не на нас. Мы вообще не знаем, как исправить положение. Спасайся, кто может!». Последняя фраза явно не прозвучала, но подразумевалась. В лучшем случае Третий Рейх двигался к позиционной войне на истощение, которую он не мог выиграть по определению. В худшем случае речь могла идти о быстром и очень жестоком разгроме, после которого Германия как государство и немцы как народ прекратят свое существование. Как там говорилось: «Око за око, зуб за зуб, и поголовная русификация в ответ на план Ост».

Когда генералы исчерпали запасы своего красноречия, перед единственным, но очень благодарным зрителем выступил Рейнхард Гейдрих (который, помимо прочего, был довольно неплохим летчиком-истребителем).

– Мой фюрер, – блеющим козлиным голосом (был такой недостаток) патетически воскликнул любимчик Гитлера, – страшная угроза нависла над нашей любимой Германией и всем немецким народом. Вокруг земли на высоте около четырехсот километров на положении спутника нашей планеты вращается искусственное сооружение просто исполинских размеров. И самое страшное, мой фюрер, что на боку этого чудовища изображена большая красная пятиконечная звезда и надпись кириллицей, что прямо указывает на русских коммунистов.

– Да уж, – хмыкнул Гиммлер, – любые другие комми, кроме русских, написали бы название на латинице, а американские плутократы вдобавок сделали бы звезду белой.

После этих слов в кабинете Гитлера установилась гробовая тишина, только было слышно, как тихо плачет в углу испуганная стенографистка. Гитлер, который отличался повышенной предупредительностью по отношению к своему женскому персоналу, сам налил из графина стакан родниковой воды и отнес его девушке.

– Рейнхард, – спросил он, – успокаивая девушку, – вы утверждаете, что это все те же наши большевики в полной тайне от всего мира совершили головокружительный технологический рывок…

– Совсем нет, мой фюрер, – ответил Гейдрих, – ничего подобного я не утверждал. Как стало известно моей службе, первоначально «демоны» и большевики действовали отдельно друг от друга, не имея между собой ни малейшей координации, и лишь потом стали налаживать какую-никакую связь. У нас имеется донесение из службы функабвера, утверждающее, что пилоты «демонов» вступали в радиопереговоры с экипажами эскортируемых ими большевистских бомбардировщиков на чистом русском языке.

– Так, – сказал Гитлер, – понятно то, что ничего не понятно. С одной стороны, пилоты «демонов», как вы утверждаете, разговаривают на чистом русском языке, с другой стороны, они не имеют никакого отношения к нашей цивилизации. Как это можно совместить в одном мозгу так, чтобы не сойти с ума?

– Мой фюрер, – тихо произнес Гейдрих, – чудовищные летные характеристики «демонов» и их вооружения позволяют им терзать наши «мессершмитты», «юнкерсы» и «хейнкели» с той же легкостью, с какой закованные в сталь конквистадоры Кортеса и Писарро побивали орды голых индейцев, вооруженных дубинами. И в тоже время у испанцев тоже были местные союзники – слабые и обиженные местные племена, которых они взяли к себе на службу, чтобы с их помощью побить сильных, а потом поработить всех. А что если «демоны» уже давно задумали это вторжение, заранее выбрали себе будущего союзника, чтобы победить малыми силами и тщательно подготовились к тому, чтобы выполнить свой план? Опять же если вспомнить Уэллса с его марсианами…

– Возможно, – сказал Гитлер, – это единственная здравая мысль за сегодняшний вечер. Возможно, ты и прав, и пришествие этих новых «марсиан» грозит нам ужасающими бедами и полным уничтожением, особенно если учесть большевистские символы, которые несут на себе их аппараты. Но, вероятно, тут есть и новые возможности…

Глаза Гитлера закатились в некоем подобии припадка, он вытянул перед собой правую руку с растопыренными пальцами и начал вещать:

– В будущем германского народа я вижу огромную империю, по сравнению с которой все, что существовало прежде, это не больше, чем мелкие крестьянские наделы. Я вижу красный флаг, развевающийся над планетой, и хоть я не вижу символов на этом флаге, но это однозначно не большевистский серп и молот… Прежде чем принимать окончательное решение, которое будет грозить нам гибелью или невиданным процветанием, мы должны узнать об этих «демонах» как можно больше. Кто они, откуда пришли к нам, как они выглядят и, самое главное, чего они хотят от немецкого народа и почему ведут с ним борьбу на истребление. Сделайте это, Рейнхард, и история возвеличит вас до небес…

Неожиданно Гитлер вышел из транса и, сильно ссутулившись, отвернулся к стене.

– А теперь оставьте меня все, кроме Рейнхарда, – буркнул он, – мне надо хорошенько обо всем подумать и обсудить с единственным человеком, которому я могу доверять.

30 июня 1941 года, поздний вечер, Ивацевичи.

Кровавое солнце наконец-то ушло за горизонт и израненную землю покрыли темно-синие вечерние сумерки. Уходил в прошлое жаркий во всех смыслах последний день июня сорок первого года. В горле першило от пороховой и тротиловой гари, на зубах отчаянно скрипел песок. Битва за Ивацевичи сего дня была выиграна советскими войсками. По крайней мере, несмотря на крайнюю настойчивость противника и ожесточенные бои, гремевшие здесь от рассвета до заката, позиция эта так и осталась за советскими войсками. Но обо всем по порядку.

Поняв, что рубеж, прикрытый рекой Гривдой, в направлении Слонима прорвать никак не получается, генерал Гудериан изменил направление главного удара и утром тридцатого числа обрушил основную мощь двух моторизованных корпусов на окопавшуюся в Ивацевичах механизированную группу генерала Борзилова. Правда, и советские войска все это время не сидели сложа руки. Поскольку в районе Слонима сражение в общих чертах было завершено, противник оттеснен за реку, а мосты подорваны, в течение ночи к Ивацевичам прибыли дополнительные силы. Первым в распоряжение генерала Борзилова поступил сводный тяжелый гаубичный полк на мехтяге, за ним сводный легкий артиллерийский полк и два также сводных стрелковых полка, собранных из мелких групп окруженцев.