Айзек Азимов - Космические течения [litres]

Посол одним глотком осушил бокал и продолжил:

– Кроме того, ни старосты, ни флоринианцы, оставшиеся на Сарке, не могут иметь детей, если не хотят потерять свой социальный статус. Даже от флоринианок. О браках с саркскими женщинами речь вообще не идёт. Следовательно, лучшие флоринианские гены непрерывно выводятся из обращения, так что со временем население Флорины будет состоять из дровосеков да водоносов.

– Но ведь тогда Сарк останется без чиновников, разве нет?

– Ну, это вопрос весьма отдалённого будущего.

Профессор Юнц припомнил этот разговор, сидя в приёмной министерства по делам Флорины и с нетерпением ожидая, когда падут бюрократические препоны, в то время как клерки-флоринианцы носились по бесконечному канцелярскому лабиринту.

Перед ним появился пожилой чиновник, состарившийся на служебной ниве.

– Профессор Юнц?

– Да.

– Следуйте за мной.

Табло со сменяющимся номером или беспроводной флюороканал были бы столь же эффективны, но там, где рабочая сила ничего не стоит, прогресс не востребован. Рабочая сила… Занятно, но ни в одном государственном учреждении Сарка он ни разу не видел работниц. Флоринианки не имели права покидать планету, исключения делались лишь для домашней прислуги, которой также было запрещено иметь детей. А о связях флоринианцев с саркианками и речи быть не могло, как сказал Абель.

Юнца жестом пригласили сесть к столу секретаря замминистра. Должность была высвечена на столешнице. Разумеется, ни один уроженец Флорины не мог подняться выше уровня простого клерка – неважно, сколько реальных нитей управления сосредоточивалось в их белых руках. Сам министр и его заместитель были, естественно, саркцами, и хотя Юнц вполне мог повстречаться с ними на каком-нибудь светском рауте, попасть к ним на приём в министерстве не было никакой возможности.

Он сел, изнывая от нетерпения: до цели оставалось всего ничего. Клерк внимательно изучал дело, переворачивая каждый исписанный убористым почерком листок так, словно там содержались все тайны вселенной. Он был довольно молод (видимо, недавний выпускник), светлокожий и светловолосый, как все флоринианцы.

Профессора Юнца охватил атавистический трепет. Сам он был очень смуглым уроженцем Либейра. В галактике было немного планет, подобных Флорине или Либейру, то есть населённых исключительно белокожими или чернокожими людьми. В основном преобладало нечто среднее.

Кое-кто из дерзких молодых антропологов выдвигал даже гипотезы, что население таких планет, как Либейр, принадлежит к иной, хотя и конвергентной, эволюционной ветви. Представители старой школы встречали в штыки теорию эволюции, в которой конвергенция видов приводит к возможности их скрещивания. Меж тем скрещивание происходило, следовательно, настаивали они, существовала некая планета-прародина, где люди уже делились на подгруппы с различным цветом кожи.

С точки зрения профессора Юнца, они просто сдвигали проблему в прошлое, не давая удовлетворительного ответа. Он нередко ловил себя на том, что обдумывает эту задачку. Легенды о каком-то давнишнем конфликте были почему-то характерны именно для «тёмных» планет. Например, либейрские мифы гласили о войне между людьми разного цвета кожи. Сам Либейр якобы был основан темнокожими беглецами, проигравшими сражение.

Когда Юнц покинул родину и улетел учиться в Арктурианский институт пространственных технологий, а затем приступил к работе, старые сказки выветрились у него из головы. Вспомнил он о них после одного удивительного случая. Дела занесли Юнца на древнюю планету Кентаврийского сектора, история которой охватывала неисчислимые тысячелетия, а язык был настолько архаичен, что наводил на мысль о мифическом «английском». Так вот, в диалекте этой планеты имелось особенное слово для именования темнокожих.

Зачем могло потребоваться специальное слово для людей с тёмной кожей? Ведь никто не изобретает названия для людей с голубыми глазами, большими ушами или кудрявыми волосами? Нет никаких особенных слов и для…

– Судя по записям, вы уже обращались в наш департамент? – прервал его размышления голос клерка.

– Да, сэр, обращался, – кисло ответил Юнц.

– Довольно давно?

– Да, довольно давно.

– Вы до сих пор пытаетесь найти пространственного аналитика, исчезнувшего… – клерк пролистал страницы, – …одиннадцать месяцев и тринадцать дней назад?

– Верно.

– И за всё это время, – продолжил клерк сухим, скрипучим голосом, из которого, казалось, были выжаты все соки, – не обнаружилось ни единого доказательства, что этот человек когда-либо побывал на территории Сарка.

– Последнее его сообщение пришло из окрестностей Сарка.

– Может быть, – клерк зыркнул на учёного бледно-голубыми глазками. – Однако доказательств посадки его корабля на Сарк нет.

Нет доказательств! Юнц сжал зубы. Именно так со всё возрастающей неприязнью ему отвечали уже несколько месяцев в Межзвёздном Пространственно-аналитическом Бюро.

«Нет доказательств, профессор Юнц». «Вы могли бы с большей пользой тратить рабочее время, профессор Юнц». «Бюро всенепременно продолжит поиски, профессор Юнц».

Что в переводе на человеческий значило: прекратите нам досаждать, чёртов Юнц!

Всё это началось, как скрупулёзно отметил клерк, одиннадцать месяцев и тринадцать дней назад по межзвёздному стандартному времени (клерк, разумеется, не допустил бы небрежности, воспользовавшись местным временем в подобном вопросе). За два дня перед тем Юнц прилетел на Сарк для рутинной проверки сотрудников Бюро, которая превратилась… короче, превратилась в то, во что превратилась.

Его встретил местный представитель МПБ, субтильный юноша, запомнившийся профессору главным образом тем, что непрерывно жевал какую-то эластичную штуковину – видимо, продукт саркской химической промышленности.

Инспекция подходила к концу, когда юноша, запихав свою жвачку куда-то за коренные зубы, произнёс:

– Ах да, есть ещё сообщение от одного из наших полевых агентов. Скорее всего, ничего важного, вы же их знаете.

Привычно-презрительное «вы же их знаете» заставило Юнца вспыхнуть от негодования. Он уже хотел сказать, что сам пятнадцать лет назад работал полевым агентом, однако вовремя вспомнил, что его хватило всего на три месяца. Именно эта вспышка злости заставила Юнца внимательно прочитать сообщение.

Оно гласило: «Пожалуйста, держите свободной прямую шифрованную линию связи со штаб-квартирой МПБ для детального отчёта по вопросу первостепенной значимости. Дело – галактической важности. Приземляюсь по кратчайшей траектории».

Юноша, похоже, развеселился. Продолжая непрерывно жевать, он промычал: