Фред Сейберхэген - Берсеркер (Сборник) Книги 1-11

Ладно, как будет, так и будет. У Хоксмура еще оставалось время проконсультироваться с Фрейей-2. И проверить автоматические поиски, которые организовал Ник: поиски протоколонистов, чьи генетические модели подходили для Дженни и его собственных характеристик.

Фрейя-2, предназначенная для роли послушного помощника была полностью готова помочь, Хоксмуру в осуществлении его плана.

Не сумев привести в порядок запутанные системы каталога груза, Николас почувствовал, что надо разбудить Дженни. И обсудить с ней и достигнутый прогресс, и оставшиеся проблемы, и оставшиеся трудности. Хотя усилия на способах приобретения тел Хоксмуром были уже ^затрачены большие.

Сегодня леди находилась в дурном настроении и не желала вести разговор, пока Ник не заставил ее отвечать. Он тоже делал все без желания.

Не добившись необходимого от Дженни, он снова, тайно, но насильно усыпил ее.

Иногда, пока ненадолго, Ник завидовал своей спутнице, имеющей привилегию на безопасный электронный сон, забвение по требованию, когда бы она ни захотела.

Наконец, леди Дженевьев, благодаря Хоксмуру, находилась в безопасности и когда спала, и когда бодрствовала.

А что касается его, то Ник пытался иногда поспать, стараясь словно бы приучить себя к жизни, похожей на жизнь живого человека.

Но, обеспокоенный, быстро возвращался к неутомимому бодрствованию.

Хоксмур испытывал моменты, когда обычный призыв к выполнению обязанностей, казалось, безумно отвлекал его от секретной работы в интересах Дженни и его самого. Даже загадочный берсеркер и опасность, которую он представлял для Дженни и его, уходил на задний план.

Но такие мысли приходили на мгновение, потому что эксперименты Ника, его надежды на будущее, когда будет жить в мире и свободе с Дженни, зависели от исхода внешних сражений. Если берсеркер победит, оба могли надеяться не больше, чем на порабощение и гибель.

В любом случае Ник спешил, он едва получал возможность присоединиться к своей любимой в убежище Аббатства.

Обычно надо было будить ее, так как видя глубокое несчастье леди, Ник усыплял ее, не спрашивая согласия. Дженни никогда не выражала протеста против навязанного ей состояния бессознательности. И даже в разговорах с Ником она настойчиво отказывалась от перспективы жить в “мире грез”, как определяла сама, который он придумал, чтобы отвлечь ее.

Хоксмур послушно держался вдали от роскошной спальни Дженни, никогда не нарушая ее покоя желанием переступить порог. Это была комната леди, где никогда не нарушалось ее уединение. Куда она уходила спать и откуда возвращалась после тихого стука в дверь.

Во время их бесед Ник часто спрашивал Дженевьев о жизни тела. Вернее, чем она, Дженни, отличалась в прошлом от виртуальной реальности. Ее каталог был разнообразен и объемен.

И очарователен. Фактически это был ее мир, ее память и описания существования в теле. Жизнь, не знакомая ему. Но это-то и соблазняло Хоксмура. День за днем, час за часом... Николас заметил, что в чем-то стал изменяться и замечать за собой новые мысли и чувства. Он стал мечтать о быстром постижении мира живого человечества, который раньше представлялся Хоксмуру лишь обманчивой, невозможной реальностью.

И его собственный способ существования, который он пытался рекламировать Дженни, стал казаться ему однообразным, не отвечающим требованиям.

“Разве это жизнь?” — спрашивал Ник самого себя.

И Хоксмур чувствовал растущее понимание ее неудовлетворенности. Разве все это живое? Недостаточно иметь световую скорость и надежность электронной мысли, электронного движения.

Бывали времена, когда его любимое Аббатство становилось ему отвратительным.

Когда это происходило, он уходил в отдаленное помещение станции, ища возможность успокоиться.

Но секретная его работа продолжалась. Поиск необходимых зигот, генов, которые дадут им, Дженни и ему, желанные тела и возможность нравиться друг ДРУГУ— И, конечно, самим себе.

Скользя взглядом по проводникам и сплавам, связывающим исследовательское оборудование в большой агрегат, с помощью видеоглаз наблюдая стеклянные полки с невидимыми зиготами, Хоксмур раздумывал, какой опыт может быть у протоколонистов, лежащих здесь беспомощно, инертно, не меняясь, почти сохраняя иммунитет ко времени.

Ник полагал, что дюжина неподвижных клеток ничего не может испытывать. Но с полной ли уверенностью можно это утверждать?

Не раз он приглядывался к Дженни, чтобы пригласить ее исследовать вместе с ним великий мир, под которым подразумевал провода и схемы, побродить по бесконечной электронной аппаратуре станции.

Несколько раз она не решалась переступить порог, границу Аббатства, боясь потерять его комфортные иллюзии и отправиться путешествовать по схеме. Дженни считала, что не перенесет этого и отказывалась от дальнейших предложений с отвращением и страхом.

– Я вернусь в реальный мир человеком. Или не вернусь туда никогда.

Утверждение, что Ник не человек, причиняло ему сильную боль. Но он говорил сам себе, что нельзя обвинять Дженни, которая почти всегда расстроена.

Виртуальная реальность, все представления о ней были для леди плохи. Одна лишь мысль о незнакомом космосе оптико-электронных схем угрожала ее чувствительности — человеческой.

Бывали моменты, что несмотря на первые неудачи и трудности, Хоксмур чувствовал почти уверенность в успехе как в нахождении, так и в создании их тел.

А иногда в состоянии ужаса испытывал странный страх, что все его ухаживания за Дженни, обещания ей, хотя и многообещающи, но обречены на провал.

Не правда ли дикое противоречие чувств?

Как-то Николас обратился к леди:

– Однажды... это мое страстное желание... однажды мы будем счастливы вместе.

Она находилась в зеленом дворе Аббатства, где когда впервые увидела придуманную им игру. А так же весь этот мир. Но Аббатство было тем местом, где она чувствовала себя человеком.

– О, Ник! Дорогой Николас. Если бы это было так!

– Но первый шаг гарантирует, что у тебя будет тело. Я знаю. Я сделаю все возможное.

– Я верю в тебя, Ник!

Она смотрела мимо, в мир ее памяти, который никогда ему не принадлежал, куда он не мог последовать.

– Но иногда... я в отчаянии.

Перед тем, как ответить, он сделал паузу и незаметно поправил что-то в управлении там, где Дженни ничего не видела. Скорее, куда она упорно отказывалась глядеть, хотя его старая надежда о том, что леди сможет научиться быть счастливою с ним и здесь, не совсем умерла.

Затем Ник твердо сказал:

– Дай мне твою руку. Она сделала это неохотно.

Затем с удивлением посмотрела на его воображаемые длинные пальцы.