Михаил Самарский - Зов памяти [litres]

– Да шучу я, Лешенька, – рассмеялась Маша. – Ну тут прямо на монитор нужно давить, кнопки виртуальные. Понимаешь?

– Понимаю. Так сразу и объяснила бы…

Леха задумался, затем отошел к дереву, сел под него и закрыл глаза. Мария долго ходила по берегу, в конце концов тоже напилась воды из реки. Через некоторое время сюда подтянулись и Трухин с Матвеем. Все хотели есть. Матвей приступил к рыбной ловле, остальные стали за ним наблюдать, и вдруг профессор громко рассмеялся:

– Вот уж воистину говорят: один с сошкой, семеро с ложкой.

– У нас чуть по-другому, – поправил Леха, – один с удочкой, шестеро с ложкой.

– Ничего не по-другому, – возразила Мария, – нас как раз семеро!

– Семеро, но Матвей-то с сошкой! – сказал Леха.

– Да, Матвей с сошкой, но нас-то семеро – с Тошкой.

Услышав рифму, все дружно рассмеялись, а Дмитрий повторил только что родившуюся новую пословицу:

– Матвей с сошкой, а нас семеро с Тошкой.

– Смех смехом, – сказал профессор, – а нам нужно подумать и о ночлеге, и об ужине. Да и о завтраке не мешало бы. Во-первых, сегодня уже бессмысленно отправляться на поиски братьев по разуму, а во-вторых, посмотрите, как небо заволокло. По-моему, собирается дождь.

– Я не могу понять одного, – развел руками Ярослав, – почему у меня нет связи с космосом. Это настолько невероятно. Я даже не знаю, что и думать.

– Твой чип не работает? – поинтересовался Котуков.

– Работает, но в автономном режиме, то есть от энергии моего тела, но это не главное. Вы ведь тоже живете без этого устройства. Оно позволяет мне понимать и говорить на любом языке или адаптировать русскую речь к любому столетию. Я могу по памяти прочесть любое произведение – хоть древних авторов, хоть современных. Но без связи с паснетом я не могу ни с кем общаться. Даже не представляю, в каком месте мы сейчас находимся. Навигационная система отключена, связи с орбитой нет. Это все очень странно. Этого просто не может быть.

– Не может быть, но ведь есть, – уныло усмехнулся Дмитрий.

– Не понимаю, что происходит! – ответил Яр. – Я живу в тридцать первом веке, и такое…

– Теперь не имеет значения, кто в каком жил веке, друзья. – Кирилл Андреевич встал и начал прохаживаться. – Мы все оказались в равных условиях. Связи с внешним миром нет, людей рядом с нами не наблюдается, нас семеро человек плюс собака, мы должны позаботиться о том, как нам здесь выжить. И начинать мы должны прямо сейчас. Первое: нужно заготовить дрова. Ночью в пещере может быть прохладно, а пледов, одеял и матрасов нам тут никто не оставил. Выход один: развести костер и поддерживать огонь до утра. Второе: нужно собрать камней и на ночь загородить вход, чтобы не повстречаться с местными любителями полакомиться человечинкой.

– Господи боже мой! – вздрогнула Мария. – Какие ужасы вы говорите, Кирилл Андреевич, у меня аж мороз по коже.

– Простите, Мария, но сейчас нам не до сантиментов. Мы сегодня видели непонятного оленя, а кто нам даст гарантию, что к нам ночью не пожалует какой-нибудь медведь или лев? Все может быть! Не молчите, предлагайте свои варианты. Я не преувеличиваю, ситуация более чем серьезная. Проблема в том, что о нас никто не знает. Мы пролежали здесь как минимум тысячу лет, никто не пришел, не поинтересовался, что это за колбочки такие тут стоят. Если бы о нас знали, мы бы все уже давно проснулись и прожили бы свои жизни. Но так вот получилось, что нам предстоит жить всем вместе здесь и сейчас. Думайте, друзья. Усиленно думайте!

Подошел Леха и, показывай рукой на пещеру, сказал:

– Взгляните туда! Ничего не напоминает? Только внимательно! Когда я служил в армии, у нас так выглядело овощехранилище.

– Очень меткое сравнение, – согласился Кирилл Андреевич, кивая головой. – Впрочем, нас здесь и хранили, словно овощи. Только в капсулах.

– Вот-вот! Мне эта мысль не дает покоя, – сказал Алексей. – Кто и для чего нас тут столько лет мурыжил? Кому мы понадобились, да еще в законсервированном виде? Вроде огурчиков-помидорчиков в банках.

– Зато прожил тысячу лет! – усмехнулся и произнес с сарказмом в голосе Кирилл Андреевич.

– Если честно, меня это как-то не радует, – вздохнул Леха. – Во-первых, не прожил, а проспал. Ну как это так: проспать всю жизнь в какой-то яме! А во-вторых, что это такое? – Он раскинул руки и сделал оборот на триста шестьдесят градусов. – Где наша жизнь? Здесь? С этими, – кивнул он в сторону кустов, – четырехглазыми кракозябрами? Эх, – тяжело вздохнул Леха и, махнув рукой, добавил: – Да ладно, переживем. Что теперь хныкать?

В небе раздался гром, сверкнула молния. Все, кроме Матвея, поторопились в укрытие. Матвей, не обращая внимания на небесные проделки, продолжил рыбачить.

Огонь добыли относительно скоро. Помог сибиряк Николай Борисович Трухин. Оказывается, когда он был еще студентом, с однокашниками любил ходить в походы. В одном из таких походов в тайге они заблудились. Два дня плутали по лесу и лишь на третьи сутки случайно вышли к охотничьему домику. На их счастье, там оказались охотники. Один из них научил Трухина добывать огонь в экстремальных условиях, то есть без спичек и зажигалок.

Николай Борисович кряхтел, лохматил листья, тер о камень высохший сук, дул на листья, потом снова усиленно тер, что-то приговаривая. Вскоре раздался радостный крик, и, увидев маленькие сине-розовые язычки пламени, все выразили восторг аплодисментами, а потом подошли к Трухину и пожали ему руку. Улыбаясь, он благодарил всех в ответ и даже кланялся. Подошел и Леха.

– Красавец, Коля. – Он крепко пожал руку делегату и похлопал его по плечу. – Теперь я вижу, что ты настоящий большевик – «из искры возгорится пламя!» Правильно говорю?

– Так точно! – довольно улыбнулся Трухин.

– Теперь осталось дождаться твоего «холопа» и пожарим рыбки, если, конечно, он что-то уловит.

– Алексей, ну что вы такое говорите? – смутился Трухин. – Какой еще мой холоп? У человека просто нарушена психика и…

– Стоп! – Леха выставил вперед руку. – Ты это сейчас серьезно говоришь?

– Вполне! – кивнул Николай Борисович.

– То есть ты так и не понял, что случилось? – нахмурив брови, спросил Алексей.

– Понимаете, в чем дело, – откашлявшись в кулак, начал Трухин, – я материалист, диалектик, так сказать, марксист-ленинист, а у нас с этим строго! Мы не верим во все эти сказочки про бога, про…

– А бог-то тут при чем? – усмехнулся Леха. – Мы же не о религии сейчас говорим: дескать, прибыли к вратам рая и ждем своей участи.

– Понимаю, – сказал Трухин, – но вы сами верите в то, что человек может проспать тысячу лет? Вы видели египетские мумии?

– Да ну тебя, – махнул рукой Леха. – Сравнил нас с мумиями. Мы же не как мумии хранились. Послушай, что Ярополк рассказывает.