Джеймс Кори - Восстание Персеполиса [45 глав из 52]

Парень просто был еще одним человеком, который хотел быть поближе к действию. На протяжении многих лет таких как он был миллион. Холден всегда притягивал славу и известность, потому что по большей части, этого не замечал. Он просто продолжал быть собой, и смутно удивляться, когда кто-нибудь его узнавал. Остальным приходилось выдумывать процедуры и уловки, чтобы быть вежливыми с людьми, которые хотели поучаствовать в чем-то, что делал Росинант, чтобы они могли рассказать своим друзьям и новостным лентам, что знали Джеймса Холдена. Потрясти руку Сломанного Носа и отправить его восвояси, не составляло для Алекса труда, но это ничего для него не значило. Часть его хотела просто проигнорировать парня или накричать на него. Но проявить участие было проще в долгосрочной перспективе. И у Алекса было достаточно опыта, чтобы понимать это, поэтому он мог быть очень терпелив, когда это было нужно.

После хорошо просчитанной паузы, он отвернулся и продолжил движение к импровизированной спальне. И Наоми.

Было тяжело, когда Холден и Наоми оборвали связь, но это не было неожиданно. Часть его готовилась к этому с момента его второго развода. Он был готов к удару, когда эти двое собрали свои вещи и ретировались. Когда силы Дуарте прорвались через ворота и все изменили, часть его подумала, что возвращение Холдена и Наоми может быть лучиком надежды.

Однако, он выбрал не то название.

Они относились к этому так, словно Лакония была единственной проблемой, потому что она могла убить их всех с наибольшей вероятностью, но дело было в большем. Теперь, когда Холден был вне игры, единственным, кто оставался в строю, и был способен исправить это, была Наоми.

Исправить это. Что за оптимизм. Единственная, кто может исправить столько из всего этого, сколько вообще исправимо. Он надеялся, что она будет способна собраться с силами. Он надеялся, что он тоже. Но независимо от того, как плохо все будет, дела пойдут лучше с Бобби. У него все еще оставалась Бобби.

В каюте контрабандиста было почти темно. Золотой свет лился из раскрытого набора инструментов, который они использовали для освещения в случаях, когда встроенные светильники были слишком яркими. Воздух здесь был теплее, и у него был расплывчатый запах тел, и старой прачечной. Они не меняли простыней с тех пор, как они пришли сюда. Некоторые вещи ускользали от внимания, когда вы прятались от полицейских отрядов авторитарного режима, и пытались победить армию захватчиков. Похоже, что белье было одной из таких вещей.

Наоми сидела у дальней стены, ее табурет наклонился назад, чтобы она могла облокотиться спиной о переборку. Она улыбнулась, когда он вошел, и приложила палец к губам. Алекс остановился, и Наоми кивнула в сторону койки слева от нее. Комок одеяла обрисовывал изгиб спины Клариссы. Он медленно поднимался и опадал. Она спала. Алекс повернулся к Наоми, жестом указал на дверь в приглашении, но Наоми подвинула табурет в сторону, освобождая пространство, чтобы Алекс мог присесть на низкую койку рядом с ней. Присядь со мной. Я не пойду наружу.

С плохим предчувствием в животе, Алекс присел. Его спина щелкнула, словно болт, сорвавшийся с резьбы, и боль ушла. В тени, Наоми казалась человеком, который только что проснулся и не отошел ото сна, или наоборот, собирается уснуть. В любом случае, на границе между двумя этими состояниями.

- Эй, - тихо сказал Алекс.

Наоми закопошилась немного, улыбнулась.

- Я сижу с ней последние пару часов. Амос пытается достать что-то, что нужно, чтобы отодвинуть время, когда станет совсем плохо, в краткосрочной перспективе, но мы должны доставить ее в мед-отсек. Дрянь в ее крови накапливается. Это заставляет ее нервничать.

- Скоро, когда мы уйдем отсюда, - сказал Алекс. - Первым же делом. Как вы тут держитесь вместе?

Она жестом изобразила пожатие плечами.

- Да, - сказал он.

- Ты пришел сказать мне, что пора бы мне уже надевать ботинки большой девочки? Прекратить прятаться в своей палатке, и присоединиться к битве, быстрее чем Патрокл сделает что-нибудь опрометчивое? - В ее голосе была теплота и юмор, которых он не ожидал. Он почти затмили ожидаемую печаль.

- Да, но на самом деле я без понятия, кто такой Патрокл, - сказал Алекс.

- Один греческий парнишка, прыгнул выше головы, - сказала Наоми, отмахиваясь. - Я буду в порядке, Алекс. Я буду там, где надо. Просто мне нужно было отойти от всего этого ненадолго. Нисходящий цикл.

Он пересмотрел все, что собирался сказать, все аргументы, которые приготовил. Ни один из них, похоже, не соответствовал ситуации.

- Ладно, хорошо, - сказал он вместо этого. И затем, спустя мгновение, - Нисходящий цикл?

- Та часть, в которой я не знаю, жив он или нет. В которой я не знаю, увижу ли я его снова. Часть, в которой я думаю, насколько сильно я хочу, чтобы он был здесь, в безопасности, и не страдал. И сказал мне, чтобы я не страдала тоже.

- Я знаю, как это... это должно быть...

- Алекс, я живу с этим, - сказала Наоми. - Я не могу сказать, сколько раз он ставил меня в такую ситуацию. Сколько раз он видел, что нужно делать, и мчался, чтобы сделать это, не задумываясь о цене. Не позволяя мне, или тебе, или Роси напугать его до такой степени, чтобы он стал кем-то меньшим, чем требует его совесть. Он даже не знает, что он это делает. Это его натура. То, кто он есть. Это единственное в нем, что меня страшно злит. - Звонкие нотки в ее голосе не были печалью.

Алекс глубоко вздохнул и медленно выдохнул. - Возможно, я действительно не могу понять всю ситуацию.

- Помнишь Ио? Когда он отправился на корабль с активной протомолекулой, потому что, может быть, смог бы спасти Марс? Или Илос, когда он пропал с какой-то странной версией Миллера, потому что, может быть, он сможет удержать тебя и меня от падения с орбиты? Или на Марэ, когда он пошел в скалы, чтобы у нас не закончилась вода? И вот на этот раз он пошел, чтобы проследить, чтобы Амос и Катрия смогли сработать вместе, а вместо этого он спас всю операцию и, похоже, дал нам возможность безопасно уйти. За все пришлось платить ему. И он заплатил, не колеблясь. Так же, как и всегда.

Слеза покатилась по ее щеке, и он почувствовал, как его защипало в его собственных глазах.

- Мы вернем его, - сказал Алекс. - Мы всегда будем его возвращать.

- Конечно, вернем. До тех пор, пока однажды это не получится. - сказала она. - Так происходит с каждым. В конце концов, всегда наступает последний раз. Я просто очень хочу, чтобы у нас с Джимом был только один последний раз, а не каждый раз, снова, и снова, и снова.

Он взял ее за руку. Ее пальцы были теплыми, и тоньше, чем он помнил. Он чувствовал маленькие кости под кожей, а кожа была сухой.

- С ним это так изнурительно, - сказала она.

- Но мы его любим.