Артур Прядильщик - Минеральные клоны

Наши мундиры были ожидаемо белыми. А рисунок на них был – золотой. Как на мундирах Золотарь. Я не в курсе тонкостей внутрикорпоративного дресс-кода «Пирита» (внутренний устав эту сторону вопроса не формализировал), но подозреваю, что хоть и ненадолго, но нам подняли статус до самого верха, под самое «горлышко». Ну, знаете, молнию на специальных мешках так затягивают – вжух!

Девушки выстроились линеечкой, а мужчина, как заправский сержант, возглавил строй:

– Господа Антрасайт! Удобно ли сидит одежда?

Мы кивнули.

– Не жмет? Не натирает? Не стесняет?

Так же молча помотали головой.

– Проверка встроенных систем. – Скомандовал бело-красный и сделал пасс в воздухе.

Что-то слегка кольнуло в спину, в грудь и живот. Суки!

– Колется. – Недовольно проворчала Сабрина.

– Это нормально, госпожа Антрасайт. – Кивнул мужчина. – Встроенные инъекторы. Для обеспечения вашей безопасности. Обычные аптечки будут портить силуэт и не дадут сидеть моим костюмам, как должно.

– О, какая прелесть! – Криво улыбнулась Сабрина. – Как это мило с вашей стороны. Особенно хотелось бы поблагодарить госпожу директора.

– Спасибо, госпожа Антрасайт. – Серьезно ответил мужчина. – Обязательно передам… – И тут же вытянулся. – Госпожа директор!

Золотарь в таком же, как у меня мундире, но с юбкой и короткой, явно декоративной, белой плащ-накидкой, стояла у двери. В руках держала немаленький белый пакет.

– Цените, господа клоны! – Серьезно сказал она, потрясая пакетом. – Я принесла вам поесть!

– Поесть? Перед ужином? – Удился я.

– Это званный праздничный ужин. – Как маленькому стала объяснять Золотарь, выкладывая на стол белые контейнеры. – Все ходят, разговаривают, танцуют, общаются, интригуют и замышляют. И никто не ест. Потому что неприлично.

– О! «Адмиральский-Акс»! – Оценила Сабрина, мгновенно перемещаясь за стол…

– Руки!!! – Рявкнула Золотарь так, что мужчина, нас одевавший, присел. – Салфетку нацепи, деревня! Усявкаешься и чистую одежду изгваздаешь!

И уже обращаясь ко мне:

– Ну, а ты чего встал… дорогой? Особое разрешение нужно? Садись жрать, пожалуйста!

– А ты… с нами, что ли? – Удивился я, когда Золотарь села на стул и притянула к себе один из контейнеров.

– А почему нет? – Подняла та брови. – Я, в отличие от некоторых, за весь вечер даже глотка воды выпить не смогу – только губки свои коралловые мочить в бокалах буду. – И с аппетитом принялась закидывать в себя ложку за ложкой. – Чего вылупился? Ешь! Не отравлено. Чтоб вас отравить, еда должна наполовину из яда состоять… и то есть вероятность, что все одним поносом и ограничится. – И приторным голосом добавила. – Кушай, дорогой! Приятного тебе аппетита!

– Мы хотим разорвать контракт. – Ни к кому не обращаясь, бросила в пространство Сабрина. – Вне корпорации всяко дольше протянем.

Золотарь хмыкнула, не переставая работать челюстями:

– На это, конечно, было бы очень интересно посмотреть, но – поздно, потому что уплачено. Ты кушай-кушай – жрачка недешевая, а как распечатали, то либо ешь, либо выкидывай.

После ужина Сабрину ожидаемо увели, а я остался ждать, когда невеста-принцесса даст отмашку на появление влюбленной пары на торжественном ужине.

Между мной и Сабриной обрубили связь через инкомы, хотя лично у меня инком продолжал видеть сеть и работать с ней.

Даже после введения ядов, даже самых быстродействующих, наши хитрые организмы будут способны действовать в течение нескольких минут. А вокруг – будет очень непростая публика. И за пару минут можно успеть сделать очень и очень много.

А вот без связи и хоть какой-нибудь взаимной координации мы вряд ли пожелаем проявлять инициативу, подставляя тем самым друг друга.

– Какие гарантии насчет Сабрины… Оля? – Спросил я.

Она удивилась:

– Какие тебе нужны гарантии… Тим? Расписки, документы, обещания? Даю слово, что она будет жива. Жива и здорова. Легкая пластическая операция, изменение идентификатора, перевод на обычный военный контракт и отправка на службу в один из экспедиционных флотов. Это всё. Мое слово.

Так бы и сказала: никаких гарантий.

Появились мы точно в центре зала. Покрытие пола красиво вспучилось, и появившаяся «розочка» «распустилась», спрятав затем «лепестки» в пол, а круглая 20-метровая сцена-платформа плавно поднялась на метр. Ну, а в середочке стояли мы с «невестой», трогательно, как дети, держась за ручки… Моя рука, как положено такому крутому клону, как я, была сухой и горячей, а вот ручка «невесты» почему-то была холодной и влажной. Неужто волнуется «невестушка»? Или это я улыбаюсь слишком благостно?

Помещение, конечно, называлось залом. Но размер у него… где-то метров 100 на 60.

«Футбольное поле, внатуре!» – прошептал «второй», подавленный размерами этого… «зала».

С другой стороны, как еще назвать это «футбольное поле, внатуре»? Только «зал». Ну, или, действительно, «стадион», но без трибун. И болельщиков «на поле» было дохренища. Навскидку – человек пятьсот.

Большинство одето однотонно, но все вместе – во все возможные цвета.

Конечно, главенствовал белый цвет – белые мундиры высшего чиновничьего аппарата «Пирит». Были крупные вкрапления тягуче бордового – это «Рубин». Давали отдых взгляду темно-зеленые полянки с белыми прожилками – это «Малахит». Обрезы темно-синего благородного бархата – это «Сапфир»… Небесно-голубой – «Лазурит».

У «Пирита» много торговых партнеров.

И конкуренты, конечно же, есть…

Компактно, группой из десятка человек – черная капля-клякса «Антрацита».

Но это всё – официальные, так сказать, лица. Молодежь себя корпоративными цветами старалась не обременять – попадались и нормальные белые, кремовые, салатовые женские платья; и черные, коричневые, серые мужские сюртуки, пиджаки, мундиры и камзолы. Правда, у каждого такого «эпатажника» на одежде был элемент, указывающий на его или её корпоративную принадлежность.

Заодно мне «показали» сестру. Сабрина стояла у одного из столов и хладнокровно точила какой-то тортик. Стояла одна… но это ни о чем не говорило.

Кажется, пока мы с Золотарь стояли внизу, пропустили какой-то спич. Что-то вроде «А теперь поприветствуем соединившиеся сердца!», или «А вот и наши молодые!». Или еще какая-нибудь подобная чушь. Но какой-то спич точно был, потому что по мере подъема платформы приветственные крики и овации усиливались, а когда платформа остановилась, и сверху полился настоящий водопад блесток и разноцветных ленточек – зал в своем единении вышел на «проектную мощность» и, что называется, рукоплескал.

После этого было совсем просто. Золотарь таскала меня, как «теленка на веревочке» и вела светские разговоры, из которых я понимал, дай звезды, десятую часть.