Ларри Нивен - Рассказы. Часть 1

Аран скользнул мимо меча, схватил рукоять зубами и вырвал оружие из обрубка руки, в котором ещё сохранилась жизнь и сила. Рука дёрнулась, стараясь удержать меч, но сил уже не было…

Аран должен был снова принять человеческий облик, чтобы взобраться на раковину дракона. Маг был ещё жив, но дыхание его походило скорее на слабое дуновение ветра. Аран положил меч Чародея поперёк тела Мага и стал ждать.

Маг молодел на глазах. Он выглядел старше, чем раньше, но уже не умирал. Когда он стал походить на семидесятилетнего старика, глаза его открылись.

— Что здесь произошло?

— Ты пропустил великолепное зрелище, — устало ответил Аран.

— Я знаю, ты одолел его. Прости. Прошло тридцать лет с тех пор, как я победил Глирендри. Кто-то должен вмешаться, если какой-нибудь чародей попытается изготовить Магический Круг или его подобие.

— Он испытал это подобие на мне.

— Любопытно. — Маг оживился. — Я полагаю, ты поинтересовался у Холмотвора, как избавиться от моего кинжала?

— На мгновение это пришло мне в голову. А теперь я спрашиваю у тебя, где он и что с ним делать?

— Стеклянный кинжал в ножнах на моём поясе. Неужели ты мог поверить, будто я оставил его в твоей груди? Я же говорил тебе: я видел вещий сон, что он мне понадобится. Поэтому я и оставил его у себя и уверен…

— Но он же был в моём сердце! — воскликнул Аран.

— Только созданный мной образ. Я сотворил его, вогнал в твоё сердце и потом растворил.

Руки Арана непроизвольно потянулись к шее Мага.

— И ты, сын грязной обезьяны, ты заставил меня все эти тридцать лет верить в то, что кинжал в моём сердце!

— Вспомни, ты пришёл в мой дом незваным гостем, — напомнил Маг, — вором!

Аран-купец в эту минуту осознал, что его собственное отношение к ворам не лучше и с горечью произнёс:

— Ну конечно, маленькая шутка волшебника… Неудивительно, что никто не мог вытащить. Ну да это — в прошлом. Только скажи, почему заклинания Холмотвора обратили меня в волка?

Маг резко, но осторожно сел.

— Что-о?!

— Он взмахнул руками, вытянул из меня всю Ману, и я тут же превратился в волка. Пропал даже мой человеческий разум. Возможно, я потерял и свою неуязвимость. И если бы он использовал не заговорённый, а самый обыкновенный меч, сейчас бы я был изрублен на куски.

— Не понимаю! Ты должен был навсегда остаться человеком. Твой облик не должен так меняться. Если только…

Единственно возможный ответ буквально ошеломил Мага. Его и без того бледные щёки побелели ещё больше.

— Боюсь, тебе это не доставит радости, — медленно произнёс он. Аран, впрочем, и сам догадывался об этом по лицу Мага: кроме усталости и следов семидесяти прожитых лет на нём ясно читалось сострадание.

— Продолжай, — почти шёпотом попросил Аран.

— Магический Круг — достаточно новое изобретение, и все мёртвые пятна — лишённые Маны — появились совсем недавно. Положение в мире постоянно меняется. Люди привыкли, что волк-оборотень — это человек, способный по собственному желанию принимать облик огромного волка, сохраняя человеческий разум. Общеизвестно также, что для превращения необходим лунный свет. Но до сих пор никто не задумывался, кто же оборотень изначально — человек или волк? Я и сам только сейчас всё понял.

— Ты хочешь сказать, что изначально я — волк?

— Без магии — безусловно.

— Впрочем, какая мне разница? Большую часть жизни я провёл в облике человека. Я, право, не вижу разницы… О!

— Ты прав. Разницы нет, если бы у тебя не было детей!

— У меня их восемь! И у них тоже будут дети. И однажды, когда Мана исчезнет повсюду… Что будет тогда?!

— Ты сам можешь догадаться.

— Да, уже догадался: они станут дикими собаками на веки вечные.

— И никто, ничего и никогда не сможет изменить.

— Нет, сможет! — вскричал Аран. — Я вернусь в Ринилдиссен и клянусь: ни один чародей не переступит его границ!

Аран во весь рост встал на вершине раковины и громко прокричал:

— Слышишь меня, Маг! Это место закрыто для тебя навсегда! Оно закрыто для чародеев и магии! Мы сделаем всё, чтобы спасти и сохранить Ману для себя, морских обитателей и драконов.

Может быть, ему и удалось задуманное. Кто знает… С тех пор прошло четырнадцать тысяч лет. До сих пор там, где когда-то стоял Ринилдиссен, бытуют легенды о волках-оборотнях, вервольфах. Но ни в одной из многочисленных легенд нет даже упоминания о чародеях и магах.

Его разбудил громкий скрежет. Кто-то, немилосердно дёргая и раскачивая, вытаскивал его жилище из песка. Затем выскочила пробка, и убежище залил яркий солнечный свет. Предельно сжатая субстанция, которая звалась Кризераст Ужасный, выбрала именно это короткое мгновение для того, чтобы вырваться на свободу.

Кризераст попытался собраться с мыслями и понять, что происходит, но он спал так долго…

Очень долго. Возле бутылки стоял старик. А вокруг, куда ни бросишь взгляд, расстилалась пустыня. Кризераст, который был выше самых высоких деревьев и продолжал расти, видел лишь бесконечные мили жёлтого песка, сверкающего в лучах обжигающего солнца. Далеко на юге он разглядел пруд, окружённый чахлыми деревьями, но больше никаких признаков жизни. А ведь когда он скрылся в своём убежище, здесь шелестел кронами великолепный зелёный лес!

Интересно, кто явился на сей раз? Надо же, уставился на Кризераста, не сводит с него глаз — наверное, принял его за облако уплывающего в небо дыма. Судя по ауре, старик знаком с магией, однако давно не прибегал к её помощи. У его ног рядом с бутылкой лежит обвязанный верёвкой золотой слиток (или шкатулка?)…

Золото… Магия этого мягкого металла не подчиняется никаким законам. Его невозможно заколдовать. А некоторых оно сводит с ума — люди почему-то ценят его чрезвычайно высоко. И зачем только незнакомец притащил такую тяжесть в пустыню? Может быть, именно диковинные волшебные свойства золота помогли человеку отыскать путь к месту, где отдыхал Кризераст?

Люди всегда стремились заполучить как можно больше золота. Однажды Кризераст дал троим просителям столько, что те не могли ни унести, ни спрятать своё сокровище. Сам же он с удовольствием наблюдал за тем, как они пытаются решить задачку, не имеющую решения. А потом пришли бандиты и испортили ему всё веселье.

Бесформенная белая тряпка окутывала большую часть тела мужчины — открытыми оставались лишь руки с узловатыми пальцами да почти чёрное от загара лицо. Глаза старика окружала сетка глубоких морщин, а длинный крючковатый нос, обгоревший на солнце и облезлый, напоминал орлиный клюв. Губы незваного гостя были плотно сжаты, он совершенно спокойно наблюдал за тем, как распухает, увеличиваясь в размерах, громадное облако.