Энлиль - Спящий ветер [СИ]

- Какая приятная встреча, - манерно раскланялся Эат. Теперь он улыбался, обнажив ровный ряд белоснежных зубов с чуть выступающими клыками, что превращали его улыбку в хищный оскал. Впервые у Рина промелькнуло понимание, почему обычные люди недолюбливают Ки, почему император после падения Академии предпочел похоронить и забыть проект. Но спроси его кто об этом сейчас, он вряд ли смог бы внятно объяснить. Сквозь узкие горизонтальные щели зрачков, словно сквозь окруженные пламенем угли, глазами Эата на него смотрел мертвый Цод. Рин сжал зубы. Подкравшееся исподволь наваждение требовало немного - всего лишь победить. Снова победить безумие, не отрывающее от него взгляда. Удар в челюсть справа Эат заблокировал, но Рин, без всякой изобретательности, ударил слева, и не очень метко, но от души заехал ему в скулу. Третья попытка этого же маневра провалилась, Эат ушел из под его руки вниз и, вцепившись в корпус, всем весом собственного тела впечатал в огромное окно операторской. Бронированное стекло приняло удар достойно и даже не треснуло, но Рин не мог похвастаться такой силой духа и тела. Согнутым локтем он ударил Эата в поясницу, и, стоило хватке немного ослабнуть, вывернулся в сторону. Бить на этот раз пришлось слева, пока Эат не успел опомниться, но тот реагировал быстрее. Руку Рина он перехватил за запястье еще в замахе, свободным кулаком нанес удар в живот и резко вывернул пойманную руку в сторону, одновременно стремительно шагнув вперед. Что и как конкретно случилось, Рин не понял, в спину ударился пол, а затем колено в пижонских штанах передавило воздух. Эат не нажимал с той силой, с которой мог, и не торопился убивать, хотя, безусловно, мог сделать это в любую секунду. Он смотрел сверху вниз, полуприкрыв глаза. В них не было ни любопытства, ни жалости, как не было торжества или ненависти. Только безразличная брезгливость, затаившаяся в самом уголке искривленных губ, и удовлетворение от собственного великолепия.

- И это ты так нужен был Гёро? О тебе говорил Эрланд? Ты, мелкая мразь, подбил меня? Сколько внимания и соплей, сколько воплей и прыжков вокруг хваленного третьего выпуска, - он наклонился ниже и давление на горло стало сильнее. В глазах Рина темнело. - Как думаешь, может отдать тебя Дой? - промурлыкал Эат с абсурдной вкрадчивостью. - Она, конечно, предпочитает девочек, но и с тобой поиграет с удовольствием... Хотя... - Эат чуть подвинул колено, надавив целенаправленно и Рин, цепляясь пальцами, ногтями раздирая ткань его штанины, захрипел. - Я же не зверь какой...

Ки не испытывают страха. Рин так привык к этой, не подлежащей сомнению аксиоме, что никогда даже не пытался об этом размышлять. Ки не испытывают страха, как не испытывают и множество других, совершенно ненужных, эмоций, и в этом их дар, их преимущество. Ки не испытывают страха! Но теперь, в подкрадывающейся темноте удушья, Рину становилось очень страшно. Нет, ни смерти, ни боли он по прежнему не боялся. Страх смотрел на него зелеными капитанскими глазами. Рин наплевал на приказ, он не смог победить, он погибнет и бросит их там, наверху, сражаться и умирать только ради надежды, что он смог выжить и выбраться. Он был виноват, и это было страшнее любых угроз Эата.

- Отпусти его, - раздался тихий голос всеми забытой Анны. Во время их драки она успешно прикидывалась ветошью, но сейчас дуло пистолета в ее руках упиралось аккурат в затылок Эата. - Отпусти, - повторила она тверже и громче.

- О как, - насмешливо отозвался Эат и аккуратно, медленно поднял голову. Несмотря на браваду, он старался не делать резких движений. - Ты уверена, что хочешь рискнуть? Я ведь могу свернуть ему шею одним движением. А ты... ты не сможешь нажать на курок. Сил не хватит. Я знаю таких, как ты. Ты не убивала и не хочешь убивать. Ты просто хочешь домой, подальше от того кошмара, что устроили твои друзья. Я ведь прав?

Рин захрипел интенсивнее, пытаясь возмутиться, но его не услышали. Анна, казалось, дрогнула.

- Прав, - с неожиданной злостью согласилась она и убрала одну руку с пистолета. - Больше, чем ты думаешь. Я очень хочу домой.

Анна склонилась к нему, словно собиралась шепнуть что-то на ухо, но откровений он не дождался. Холодные пальцы обманчиво ласково легли на Эату шею. Красные глаза под алой челкой расширились, когда Эат сообразил, что происходит, а в следующее мгновение Анна сжала проводник и с силой рванула его на себя. Эат взвыл и выгнулся всем телом, мгновенно забыв про распростертого под ним Рина. Он инстинктивно схватился за шею, между пальцами хлынули темно-красные струи. Эат больше не пытался бороться. Он завалился на бок и извивался, бился в конвульсиях, пока пошатывающийся, тяжело дышащий Рин не подобрал с ближайшего трупа оружие и не вырубил его прикладом. Анна, ошеломленная немногим меньше своей жертвы, остолбенела и не отрывала взгляда от теперь уже недвижного Эата. В одной руке она все еще держала пистолет, во второй - окровавленный, вырванный с корнем проводник.

Пока Эат находился без сознания, Рин связал его, обыскал, но единственное из обнаруженного, что стоило внимания - это браслет. Его Рин изучил особенно пристально, осознавая, что от того, насколько Дой интересует судьба Эата, зависит то, как долго Рин с Анной задержаться в операторской. Наиболее разумным стало бы как можно быстрее убраться из операторской уже сейчас, но, во первых, Рин не имел ни малейшего понятия, куда идти, во вторых, передвижение осложнил бы плененный Эат, в третьих - Рин не оставлял надежды обнаружить Kaze Nemuru. Статистика вызовов на браслете порадовала приятной самостоятельностью Эата и почти полным отсутствием информирования Дой. Это давало возможность позволить себе недолгую передышку. Пока Рин возился с браслетом, а затем перешел к пульту управления операторской, Анна, к их общему восторгу, обнаружила заначку с соком и шоколадкой. Добычу они поделили по братски, то есть Рин благородно уступил девушке большую половину, и их положение сразу же перестало казаться таким уж безнадежным. Эат пришел в себя, когда Рин дожевывал шоколад и в который раз безрезультатно пытался открыть перечень кораблей. Заслышав шевеление и стон в углу рядом сваленными в кучу телами, Рин с тайным облегчением оставил в покое несговорчивый пульт управления и развернулся к пленнику.

- Доброе утро, - приветствовал он, присел на корточки и легонько похлопал Эата по щекам. Тот часто смаргивал, жмурился, словно от яркого света, но постепенно приходил в себя.

- Иди ты... - прохрипел Эат и конкретизировал направление рядом координат, от которых Рин невольно присвистнул. Окружающую реальность Эат осознавал удивительно объективно, хотя и с некоторым писсимизмом.