Екатерина Каблукова - Космический вид на жительство

Анна-Бель, заворожено смотревшая на настоящий огонек, горевший над колбой, вздрогнула и поспешила исполнить приказ.

Вода в ковшике вскипала медленно. Пилот и его гостья сидели друг напротив друга и смотрели, как на серых стенках появляются маленькие пузырьки. Они отрывались от стенок и устремлялись к поверхности воды.

- Почему у тебя нет обычного самонагревающегося чайника? – спросила Анна-Бель.

- Есть, - Джерри явно дремал с открытыми глазами, и она вновь ощутила укол совести.

- Тогда зачем мы сидим и ждем?

- Просто… так вкуснее, - дождавшись, когда пузырьки станут крупнее, он сдернул ковш как раз в тот момент, чтобы не дать воде забурлить, аккуратно разлил кипяток по чашкам, куда уже была насыпана заварка, - Теперь ждем ровно три минуты.

Не вставая, он достал из шкафчика настоящие песочные часы и перевернул, чтобы песок высыпался в нижнюю колбу.

- Вот, теперь готово, - удовлетворено заметил он, когда песок весь просыпался. Анна-Бель протянула руку, взяла одну из чашек, пригубила. Вкус был терпкий, слегка древесный, и в то же время в нем не было той горечи, которая обычно присутствовала в чае, заваренном из пакетика или капсулы.

Девушка обхватила чашку двумя руками, грея ладони, и посмотрела поверх нее на мужчину, в чью жизнь она так бесцеремонно ворвалась:

- Прости…

- За что? – он слегка нахмурился

- За все: за этот брак, за то, что теперь вынужден терпеть меня здесь… - голос оборвался, она снова шмыгнула носом. Джерри протянул руку, накрывая ее ладонь своей:

- Эй! – он дождался, когда она посмотрела на него, и лишь тогда продолжил, - Давай проясним все раз и навсегда. Если бы я сам не хотел, то ничего бы не было: ни этого брака, ни тебя в моем доме, надеюсь, это ясно?

Он выжидающе замолчал и продолжил, лишь когда она кивнула:

- Поэтому закрываем тему вечной вины, допьем чай и спокойно ляжем спать.

- Тебе же завтра рано вставать, - спохватилась девушка, - А я тебя разбудила…

- Я сам проснулся, - пробурчал пилот, - Пить надо было меньше или закусывать раньше…

Анна-Бель прикусила губу, но все равно хихикнула. Джерри тоже улыбнулся, одним глотком допил чай, выплюнул чаинку, попавшую в рот вместе с водой, и встал:

- Сама заснешь или мне подежурить?

Девушка взяла чашки, чтобы помыть:

- Ложись спать, я и так чувствую себя виноватой перед тобой.

- Ладно, - мужчина зевнул, - Позвони мне завтра, как проснешься, ладно?

- У меня же отключен номер, - напомнила она.

- Завтра он у тебя будет, а теперь давай спать, - он вновь запрыгнул наверх и буквально сразу же захрапел.

Анна-Бель переоделась в ванной, легла на нижнюю кровать и еще долго смотрела на шторы, за которыми полыхал огнями мегаполис. От мысли, что она все-таки не одна, на душе становилось чуточку теплее.

Утром девушка с трудом открыла глаза. От долгих рыданий веки опухли и казались очень тяжелыми. Потом Анна-Бель долго лежала на спине и смотрела на белый блестящий потолок. Уходя, хозяин комнаты задвинул вторую кровать обратно.

В душе царила пустота, словно все эмоции были выплаканы вчера. С трудом вспомнив, что ей надо в Университет, девушка встала и поплелась в ванную.

Там пахло влагой, пеной для бритья и каким-то парфюмом: свежим, чуть терпким, с легкой нотой горчинки. Странно, но запах успокоил её, напомнив о Джерри.

Анна-Бель ополоснула лицо, затем долго стояла под горячим душем, словно вода могла смыть все неприятности. Внезапно для самой себя, она переключила воду на холодную, желая взбодриться. Бесполезно. Дрожа от холода, она выбралась из душевой кабины, тщательно растерла кожу, замотала полотенце на голове и, словно очнувшись, поняла, что столь привычного второго - для тела - нет. На соседнем крючке висело темное полотенце. Наверняка, хозяина дома.

Слегка поколебавшись, девушка сняла его и обернула вокруг себя. От пушистой ткани шел запах той самой горькой свежести, словно стоишь в холодный день у океана. Когда-то она вместе с родителями ездила к океану.

До сих пор она помнила рокот огромных розовых волн и крики птиц, парящих над ними. Тогда Анна-Бель долго стояла на краю обрыва, наслаждаясь ветром и каким-то нереальным чувством свободы, охватившим её.

Вынырнув из воспоминаний, девушка взглянула на себя в зеркало. Мама бы точно ужаснулась её виду. Взлохмаченная, с припухшими от ночных рыданий веками, в полотенце, принадлежавшем почти незнакомому мужчине, тем не менее формально являвшемся её мужем и проявившем гораздо больше участия, чем её семья, сразу же отрекшаяся от непокорной дочери. Анна-Бель оперлась ладонями на раковину, кружки, стоявшие на краю, звякнули: девушка оставила их вчера высохнуть.

Воспоминания о совместном чаепитии вновь наполнили душу теплом. Улыбнувшись, Анна-Бель вышла из ванной, спиртовка все еще стояла на столе, как и банка с заваркой. Поколебавшись, девушка вновь нагрела воду и заварила ароматный чай. Когда она поднесла чашку ко рту, браслет-функционал мелодично тренькнул, по нему пробежала надпись: «Ты же обещала позвонить».

Анна-Бель улыбнулась и приказала соединить с адресатом.

- Привет… - она нерешительно замолчала, не зная, что еще сказать.

- Привет! – смешок в голосе подсказал, что Джерри замети её нерешительность, - Как спалось?

- Нормально.

Снова молчание.

- Давно проснулась?

- Только что. А ты давно уехал?

- С рассветом, - он снова усмехнулся, и тут её осенило, что пилот тоже пытается скрыть смущение. Она задумчиво помешала чай в чашке, судорожно стараясь придумать тему для беседы.

- Что собираешься делать? – спросил Джерри, желая хоть как-то занять паузу.

- Мне надо в Университет, потом, наверное, в банк… - девушка вздохнула, - Наверное, надо открыть новый счет…

- Тогда удачи… - вой сирены прервал его, Джерри спешно попрощался и нажал отбой. Анна-Бель задумчиво посмотрела на чашку, помешала ложкой, поднимая с донышка чаинки, дождалась, пока они вновь осядут и останется лишь одна, самая упрямая, старательно удерживающаяся на поверхности. Решив, что это знак, девушка одним глотком допила чай и начала собираться.

Блузка безнадёжно помялась, как и пиджак, юбка была в безобразных складках. Она повесила их в ванной и снова включила горячую воду в надежде, что пар хоть как-то разгладит ткань.

Волосы Анна-Бель укладывать не стала, лишь причесала и стянула на затылке резинкой, обнаружившейся в кармане пиджака, – она всегда носила с собой несколько, закалывая волосы, когда работала в лаборатории. Надела костюм, расправила его и посмотрелась в зеркало, покачала головой: она выглядела как девушка, проведшая ночь вне дома. Впрочем, так оно и было.

Выйдя на улицу, Анна-Бель оглянулась, нашла платформу, на которую прибывали муниципальные флайбасы, и вдруг вспомнила, что у нее нет денег оплатить проезд. Пришлось идти пешком.