Пол Макоули - Сады Солнца

Сотня мертвых кораблей выписывала эллипсы вокруг Сатурна. Длинные грузовики; коренастые тягачи; челноки, когда-то чертившие причудливые, постоянно меняющиеся траектории между обитаемыми спутниками; похожие на пауков посадочные модули… Золотой полумесяц клипера, построенного коалицией всего два года назад для рейсов между Юпитером и Сатурном, дрейфовал, словно обломок луны из забытой волшебной сказки, над величественными кольцами гигантской планеты.

Жертвы недавней войны.

Большинство – целые с виду, но безнадежно испорченные: их искусственные интеллекты обезумели, изувеченные вирусами, которые распространили бразильские шпионы, а ручное управление, реакторы и системы жизнеобеспечения сгорели в микроволновых импульсах от ЭМП-мин. В страшные часы после того, как умерли корабельные системы, выжившие члены экипажа и пассажиры пытались хоть что-то отремонтировать, послать сигнал бедствия лазерами, выдранными из обгоревших коммуникационных установок. Или в порыве отчаяния и гнева писали прощальные письма семье и друзьям. В ледяной темноте спальной ниши на фрахтовом корабле, скользящем мимо карамельных колец над экватором Сатурна, поэтесса Лексис Паррандер написала кровью на мертвом экране планшета: «Мы уже мертвы».

Да, они умерли, все. Никто не ответил на просьбы о помощи, посланные на обитаемые спутники или на вражеские корабли. Люди замыкались в спальных нишах и принимали смертельные дозы наркотиков, вскрывали себе вены, завязывали на головах пластиковые пакеты. Кое-кто, надеясь на помощь, надевал скафандр и погружал себя в глубокий медленный сон гибернации. На одном из кораблей люди дрались и убивали друг друга: скафандров на всех не хватило. На другом люди сгрудились вокруг обогревателя, сооруженного из кабелей и топливных ячеек – жалкая попытка защититься от надвигающего космического холода.

Многие погибшие корабли летели к Урану, планируя использовать притяжение Сатурна для маневра. Теперь они дрейфовали по длинным орбитам, проходящим близко к поверхности газового гиганта, но с апогеем за пределами колец и орбит ближайших лун. Нескольких унесло еще дальше, за Титан, Гиперион и даже Япет.

Был там и похожий на одинокий черный наконечник стрелы бразильский истребитель-однопилотник, приближающийся к перигелию орбиты, круто наклоненной над экваториальной плоскостью. Орбита завела истребитель за двадцать миллионов километров от Сатурна, в пустынный простор, где неслись по длинным, причудливо деформированным орбитам стайки крохотных лун. Внутри изящного корпуса скудный ручеек энергии от литий-ионной батареи поддерживал в системе жизнеобеспечения размером с гроб температуру в четыре градуса по Цельсию. Там спал, не видя снов, смертельно раненный пилот.

За глянцево-черной кормой полыхнула искорка света. К истребителю приблизился робот-буксир. Он почти целиком состоял из двигателя. Робот подстроился к осевому вращению истребителя, стреляя импульсами из пакета маневровых движков, будто из хлопушки, – и вот оба корабля закрутились вместе, словно комично несоразмерная, но идеально синхронизованная пара танцоров на льду. Буксир подтянулся, жестко пристыковался к середине плоского корабельного живота, раскинув захваты. Робот провел серию диагностических тестов, погасил вращение, развернул истребитель на сто восемьдесят градусов и запустил большой реактор. Бело-голубое пламя взметнулось на километры от сцепленных кораблей, изменяя вектор скорости и траекторию однопилотника, ведя его к Дионе – и к рандеву с флагманом флота Великой Бразилии.

Когда позвонил генерал Арвам Пейшоту, Шри Хон-Оуэн карабкалась по внешнему склону большого кратера, выбитого на темной стороне сатурнианской луны.

– Возвращайтесь на «Гордость Геи» как можно раньше. У меня есть работа, требующая ваших специфических навыков.

– У меня тоже есть работа. И очень важная, – возразила Шри.

Но ее слова улетели в пустоту. Генерал уже оборвал связь.

Шри знала: если позвонит сама, придется иметь дело с бесцеремонными адъютантами. Они не дадут выйти прямо на генерала. Кроме того, лучше не рисковать. Генерал не терпит неповиновения, а здесь, на краю Солнечной системы, после Тихой войны генеральское слово – закон. Потому Шри переключилась на общий канал и сообщила трем остальным членам группы, что придется возвращаться.

– Бросайте все занятия и пакуйте вещи. Мы отбываем через час.

– Босс, мы уже, – сказал Вандер Рис. – К нам тоже пришли новости.

– Само собой, – буркнула Шри и отключилась.

Несмотря на громоздкий скафандр, она двигалась как танцовщица в исчезающе малой гравитации крохотной сатурнианской луны, привязанная к фалу, тянущемуся вниз по крутому склону кратера. Внизу расстилалась плоская равнина, засаженная вакуумными организмами, похожими на гигантские серебряные подсолнухи, развернутые к близкому горизонту. Над ними волнистой стеной вставал хребет, резко очерченный на фоне черного неба, где, словно кривой ноготь, парил орбитальный партнер Януса, Эпиметей. Луны гонялись друг за другом по одной траектории у внешней кромки кольца А, одна всегда чуть ниже и быстрее другой. Приблизительно каждые четыре года быстрая луна нагоняла медленную. Когда быстрая приближалась на десять тысяч километров, гравитация закидывала быстрый спутник на более высокую, медленную орбиту, а медленный – на нижнюю, быструю, – и гонка начиналась заново эдакой космической версией бессмысленного метаболизма. И грубой пародией на жизнь Шри Хон-Оуэн после Тихой войны.

Шри во второй раз выходила на поверхность Януса в долгое путешествие к разбросанным там и сям по дну и склонам кратера рощицам различных вакуумных организмов. Роботы уже картографировали кратер, но Шри всегда с удовольствием бродила по зарослям, брала образцы, искала то, что помогло бы больше понять мысли и планы их творца, великого гения генетики Авернус. Увы. Арвам Пейшоту дернул за поводок, и, словно послушная собачка, Шри должна бежать, чтобы узнать волю господина. Потому она проглотила обиду и раздражение, сложила свою кирку на длинной ручке и заскользила вниз по склону, пошла вдоль троса среди зарослей вакуумных организмов.

Вокруг возвышались черные стебли, увенчанные серебристыми тарелками, фокусирующими слабый, в одну сотую земной яркости, солнечный свет на центральных узлах. Там он согревал подводимый теплообменной системой жидкий метан. Согретый метан уходил в лабиринт волокон мицелия, пронизывающих реголит, поглощающих углеродистые соединения, редкоземельные соединения, металлы и откладывающих найденное в чешуях у основания стеблей.